Философия русской идеи. О величии россии Основные черты национального характера нации

«Русская идея» как концепт национального самосознания стала смыслообразующим принципом для многих , писателей, каждый из которых развил в этом понятии свое специфическое видение.

По сути своей, во всей своей истории «русская идея» проявилась не как строгое понятие, а скорее, как символ, смыслообраз или метафора, которые соответствовали национальным поискам смысла бытия народа в мировом контексте и его сущности.

На обыденном уровне под этим ноуменом понимается совокупность представлений, образов, чувств, которые связаны или отображают глубинное содержание русской ментальности и роль .

История и содержание понятия (концепта) «русской идеи»

Известно, что первым использовал это понятие , когда в 1861 году писал:

«Мы предугадываем, что характер нашей будущей деятельности должен быть в высшей степени общечеловеческий, что русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа в отдельных своих национальностях».

Таким образом, концепт «русская идея» содержательно вмещает в себя смысловые особенности специфики национального самосознания, а время его «формирования» принято относить к периоду Московского государства, считающегося в духовном плане «золотым веком русской святости». Именно тогда в религиозной и художественной жизни, которые были теснейшим образом переплетены, и возникли, проявились особенности нашей духовной культуры, впоследствии ставшие определяющими в развитии отечественного самосознания и духовной жизни в том числе.

Так, отечественный мыслитель А.Ф.Лосев отмечал , в том числе и в том, что в ней:
а) преобладает выражение идей не в системно-абстрактных понятиях, а преимущественно – в образах, символах посредством слова художественной литературы;
б) прослеживается теснейшая связь с действительной жизнью;
в) обнаруживается противостояние картезианскому «рацио», как к механическому и бездушному мышлению;
г) проявляется внимание, большей частью, к проблемам духовным.
Среди ученых существует единое мнение, что наиболее полное выражение русской специфики дано в идее всеединства мира (образ Софии) в учении В.С.Соловьева. (подробнее ).

В.С.Соловьев и «русская идея»

В своей одноименной статье мыслитель определяет идею национального самосознания не через человеческие поиски и устремления, а через божественный произвол, когда

«есть не то, что нация сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности».

Выводит определение действия в истории трех сил:

• Одну – центростремительную, подавляющую любое разнообразие, он называет характерной для Востока
• Вторую – центробежную, дающую свободу индивидуализму, анархии и эгоизму – для Запада
• И для третьей, интегрирующей или могущей «объединить» эти крайности и проявляющейся как высшее откровение – философ определяет славянство, как носителя.

Именно русский народ обязан, по его представлениям, заложить основы такой всемирной теократии.
Если рассматривать русскую идею В.С.Соловьева, то очевидно, что в условиях и контексте ее предназначение, в первую очередь, должно быть проявляемо исключительно в ценностном (аксиологическом) наполнении .
Такой же позиции, которая противопоставляется национализму и четко разграничивается с национальной идеей, держится и Н.А.Бердяев в своем понимании русского самосознания.

Ознакомьтесь с нашей презентацией по этой теме:

Глобальное значение концепта «русская идея»

Идеи русского самосознания сегодня должны стать (и могут это сделать!) смыслообразующей и содержательной основой для нашей цивилизационной и культурной идентичности в эпоху глобализма. Русская идея изначально признает важнейшие положения:

• О приоритете единства мира
• Об универсальных ценностях бытия – свободе, справедливости, терпимости, братстве, ненасилии, солидарности и т.д.

И в этих основах она созвучна мыслям всех великих ученых, пророков, мыслителей, определявших общее выше любых различий и любовь выше всего другого.

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость - поделитесь

Не зря национальная культура России всегда считалась душой народа. Основная ее особенность и привлекательность состоит в удивительном разнообразии, самобытности и неповторимости. Каждая нация, развивая собственную культуру и традиции, старается избегать подражания и униженного копирования. Именно поэтому создаются свои собственные формы организации культурной жизни. Во всех известных типологиях Россию принято рассматривать отдельно. Культура этой страны поистине уникальна, ее нельзя сравнить ни с западным, ни с восточным направлениями. Конечно же, все народы разные, но именно понимание важности внутреннего развития и объединяет людей на всей планете.

Важность культуры разных национальностей в мире

Каждая страна и каждый народ по-своему важны для современного мира. Особенно это касается истории и ее сохранения. Сегодня достаточно сложно говорить о том, насколько важна культура для современности, ведь шкала ценностей за последние годы существенно изменилась. Национальная культура все чаще стала восприниматься несколько двусмысленно. Это связано с развитием двух глобальных тенденций в культуре разных стран и народов, которые все чаще стали развивать на этом фоне конфликты.

Первая тенденция напрямую связана с некоторым заимствованием культурных ценностей. Все это происходит стихийно и практически бесконтрольно. Но несет за собой невероятные последствия. Например, потеря колоритности и неповторимости каждого отдельного государства, а значит, и его народа. С другой стороны, все чаще стали появляться страны, которые призывают своих граждан к возрождению собственной культуры и духовных ценностей. Но один из самых важных вопросов - русская национальная культура, которая в последние десятилетия стала стираться на фоне многонациональной страны.

Формирование русского национального характера

Пожалуй, многие слышали о широте русской души и о силе русского характера. Национальная культура России во многом зависит именно от этих двух факторов. В свое время В.О. Ключевский высказал теорию о том, что формирование российского характера во многом зависело именно от географического расположения страны.

Он утверждал, что пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли. Неудивительно и то, что для большинства граждан, живущих в современном государстве, понятие «Русь» несет глубокий смысл.

Хозяйственно-бытовая жизнь также отражает пережитки прошлого. Ведь если говорить о культуре, традициях и характере российского народа, то можно отметить, что он сформировался еще очень давно. Простота быта всегда была отличительной чертой русского человека. И связано это прежде всего с тем, что славяне перенесли множество пожаров, которые истребляли русские деревни и города. Результатом стала не только неукорененность российского человека, но и упрощенное отношение к быту. Хотя именно те испытания, которые выпали на долю славян, и позволили сформировать этой нации специфический национальный характер, который невозможно оценить однозначно.

Основные черты национального характера нации

Русская национальная культура (а именно ее формирование) в значительной мере всегда зависела от характера народа, который проживал на территории государства.

Одна из самых весомых черт - это доброта. Именно это качество проявлялось самыми разнообразными жестами, которые и сегодня можно смело наблюдать у большинства жителей России. Например, гостеприимство и радушие. Ведь ни один народ так не встречает гостей, как это делают в нашей стране. Да и такое сочетание качеств, как милосердие, сострадание, сопереживание, сердечность, великодушие, простота и терпимость, редко встречается у других национальностей.

Еще одна важная черта в характере россиян - это любовь к труду. И хотя многие историки и аналитики отмечают, что насколько русский человек был трудолюбив и способен, настолько же ленив и безынициативен, все же нельзя не отметить работоспособность и выносливость этой нации. В целом же характер русского человека многогранен и до конца еще не изучен. В чем, собственно, и заключается та самая изюминка.

Ценности русской культуры

Для того чтобы понять душу человека, необходимо узнать его историю. Национальная культура нашего народа формировалась в условиях крестьянской общины. Поэтому и неудивительно то, что в русской культуре интересы коллектива всегда были выше личностных интересов. Ведь значительную часть своей истории Россия прожила в условиях военных действий. Вот почему среди ценностей русской культуры всегда отмечают необыкновенную преданность и любовь к своей Родине.

Понятие справедливости во все века считалось на Руси первым делом. Это пришло еще с тех самых пор, как каждому крестьянину выделялся равный участок земли. И если у большинства наций такая ценность считалась инструментальной, то в России она приобрела целевой характер.

Много российских поговорок говорят о том, что отношение к работе у наших предков было очень упрощенное, например: «Работа не волк, в лес не убежит». Это совсем не говорит о том, что труд не ценился. Но понятие «богатство» и само желание разбогатеть никогда не присутствовали у русского человека в той мере, которую сегодня ему приписывают. И если говорить о ценностях русской культуры, то вся она отражалась в характере и душе русского человека прежде всего.

Язык и литература как ценности народа

Что ни говори, а самая большая ценность каждого народа - это его язык. Язык, на котором он говорит, пишет и думает, который позволяет выражать собственные мысли и мнение. Не зря среди россиян бытует поговорка: «Язык - народ».

Древнерусская литература возникла еще во времена принятия христианства. В тот момент было два направления литературного искусства - это мировая история и смысл человеческой жизни. Книги писались очень медленно, а основными читателями были представители высших классов. Но это не помешало со временем развиться российской литературе до мировых вершин.

А в свое время Россия была одной из самых читающих стран в мире! Язык и национальная культура очень тесно связаны. Ведь именно через писания в древности передавались опыт и накопленные знания. В историческом плане доминирует русская культура, но роль в ее развитии принимала и национальная культура народов, проживающих на просторах нашей страны. Именно поэтому большинство произведений тесно переплетаются с историческими событиями других стран.

Живопись как часть культуры России

Так же, как и литература, живопись занимает весьма значимое место в становлении культурной жизни России.

Первое, что развилось как искусство живописи на территориях Руси - это иконопись. Что в очередной раз доказывает высокий уровень духовности этого народа. А на рубеже XIV-XV веков иконопись достигает своего апогея.

Со временем желание рисовать возникает и у простого народа. Как уже говорилось ранее, большое влияние на становление культурных ценностей оказали те красоты, на территории которых проживали россияне. Возможно, именно поэтому огромное количество картин российских художников были посвящены просторам родного края. Через свои холсты мастера передавали не только красоту окружающего мира, но и личное состояние души, а иногда и состояние души целого народа. Зачастую в картины закладывался двойной тайный смысл, который открывался исключительно тем, для кого предназначалась работа. Художественная школа России признана всем миром и занимает почетное место на мировом пьедестале.

Религия многонационального народа России

Национальная культура во многом зависит от того, каким богам поклоняется нация. Как известно, Россия - многонациональная страна, в которой проживает около 130 наций и народностей, каждая из которых имеет свою религию, культуру, язык и быт. Именно поэтому религия в России не имеет единого названия.

На сегодняшний день на территории РФ существует 5 ведущих направлений: православное христианство, ислам, буддизм, а также католицизм и протестантизм. Каждой из этих религий есть место в огромной стране. Хотя, если говорить о становлении национальной культуры России, то еще издревле россияне относились исключительно к православной церкви.

В свое время великое русское княжество ради укрепления отношений с Византией решило принять на территории всей Руси православие. Церковные деятели в те времена в обязательном порядке входили в ближайшее окружение царя. Отсюда и понятие, что церковь всегда связана с государственной властью. В древние же времена, еще до крещения Руси, предки народа русского поклонялись ведическим богам. Религия древних славян являлась обожествлением сил природы. Конечно, там встречались не только добрые персонажи, но в основном боги древних представителей нации были загадочны, прекрасны и добры.

Кухня и традиции на Руси

Национальная культура и традиции - практически неразделимые понятия. Ведь все это - прежде всего память народа, то, что хранит человека от обезличивания.

Как уже говорилось ранее, россияне всегда славились своим гостеприимством. Именно поэтому российская кухня настолько разнообразна и вкусна. Хотя еще несколько столетий назад славяне питались достаточно простой и однообразной пищей. Кроме того, для населения этой страны было принято соблюдать пост. Поэтому стол в основном всегда делился на скромный и постный.

Чаще всего на столе можно было встретить мясные, молочные, мучные и растительные продукты. Хотя многие блюда в российской культуре имеют исключительно ритуальное значение. Традиции крепко переплелись с кухонным бытом в России. Некоторые блюда считаются ритуальными и готовятся только в определенные праздники. Например, к свадьбе всегда готовят курники, к Рождеству варят кутью, блины пекут к Масленице, а куличи и пасхи - к Пасхе. Конечно же, проживание других народов на территории России отразилось и на ее кухне. Поэтому во многих блюдах можно наблюдать необычные рецепты, а также наличие отнюдь не славянских продуктов. А вообще не зря говорят: «Мы есть то, что мы едим». Российская кухня очень простая и полезная!

Современность

Многие пытаются судить о том, насколько национальная культура нашего государства сохранилась сегодня.

Россия, действительно, уникальная страна. У нее богатая история и непростая судьба. Именно поэтому культура этой страны иногда нежная и трогательная, а иногда жесткая и воинственная. Если рассматривать еще древних славян, то именно здесь и зарождалась настоящая национальная культура. Сохранение ее, как никогда, важно сегодня! За последние несколько столетий Россия научилась не только жить с другими народами в мире и дружбе, но и принимать религию иных наций. До сегодня сохранилось большинство древних традиций, которые россияне с удовольствием чтят. Многие черты древних славян присутствуют сегодня у достойных потомков своего народа. Россия - великая страна, которая относится к своей культуре крайне бережливо!

"Наpод наш носит в себе оpганический зачаток идеи, от всего света особливой. Идея же эта заключает в себе такую великую у нас силу, что, конечно, повлияет на всю дальнейшую истоpию нашу"
Ф.М.Достоевский

"Мы должны осознать pусскую pелигиозную идею и из нее понять все пpотивоpечия России... что замыслил Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его идея"
Н.А.Беpдяев

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИДЕАЛЫ

Каждый наpод имеет свое духовное назначение, котоpое опpеделяет его истоpический облик и его судьбу. Пpиpодные условия и достигнутый уpовень культуpы оказываются матеpией воплощения метафизической интенции - предельного стремления, духовной ориентации наpода и, как всякая матеpия, налагают печать на фоpму воплощения духовной задачи. Но в тpагедии земной истоpии фоpмулиpуется надыстоpический идеал наpода - pаскpытие духовного содержания его небесного пpизвания. Идеал наpода вбиpает в себя лучшее, что о себе помыслил и что из Божьего завета совершил в истории этот народ. Сверхидеал нации есть "не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности" (Вл.С.Соловьев).

Содержанием национальной идеи являются не абстрактные или рациональные понятия, но живые архетипы, в которых укоренено сознание и подсознание народа, иерархия ценностей, определяющих установки и модели поведения, идеалы, на которые отзывается непосредственное нравственное чувство, которые целостно переживаются, волнуют, задевают за живое всякого человека, считающего себя представителем данного народа. Национальная творческая идея мобилизует энергетический потенциал народа на исторические свершения. Национальная идея задает целеполагание нации, открывает смысл жизни народу, смысл, который выше будничных забот и борьбы за существование. Смысл, который соединяет с прошлым, оправдывает настоящее и открывает будущее. Национальная идея формулирует общее историческое назначение народа, мобилизуя национальные архетипы, инстинкты самосохранения нации и совершенствуя характер народа. "Есть идеи невысказанные, бессознательные и только лишь сильно чувствуемые; таких идей много как бы слитых с душой человека. Есть они и в целом народе, есть и в человечестве, взятом как целое. Пока эти идеи лежат лишь бессознательно в жизни народной и только лишь сильно и верно чувствуются, - до тех пор только и может жить сильнейшею живою жизнью человек. В стремлениях к выяснению себе этих сокрытых идей и состоит вся энергия его жизни, чем непоколебимее народ содержит их, чем менее способен изменить первоначальному чувству, чем менее склонен подчиниться различным и ложным толкованиям этих идей, тем он могучее, крепче, счастливее" (Ф.М.Достоевский).

Национальная идея выражает природу народа и его характер, оформляет смысл его бытия. Как различные народы возвеличиваются или подвергаются падению, так и их национальные идеалы могут быть созидательными и разрушительными, подлинными и ложными. "Всякий народ, в особенности великий народ, претендует на то, что он несет человечеству какую-то свою идею история просматривает эти национальные претензии и большинство из них выбраковывает в мусорную яму. Идея, изъятая таким образом из жизненного оборота, становится трагедией нации, язвой ее желудка и раком ее печени: она съедает народ. Она ставит перед ним явно непосильную задачу, конструирует некую "миссию", в жертву которой приносится национальное бытие" (И.Л.Солоневич).

Национальный идеал придает смыслосозидающий и целеподвигающий импульс национальному бытию. "Возраст русской идеи есть возраст самой России" (И.А.Ильин). Русская идея в основном содержании сформировалась к XVI столетию, но некоторые ее содержания выражались не в вербальных, а в эстетических формах, либо в виде традиционных отношений к жизни, бытию, Богу, человеку. Затем с доминированием иосифлянской традиции древний национальный идеал постепенно вытесняется из официальной жизни, замутняется, в чем-то искажается, но, вместе с тем, и обогащается в трагических исторических коллизиях и душевных драмах народа. Но что бесспорно - самосохранение русского народа в последующие века было возможным только благодаря сохранению собственного национального идеала. Начиная с петровской революции национальный идеал подергается уничижению, искажению, во многом вытесняется в маргинальные сферы жизни, но с русской духовной революции XIX века начинается осознание и философское формулирование базовых принципов Русской идеи. Были моменты в истории России, когда Русская идея просияла немеркнущим светом: в русской святости и творческой гениальности, в освоении безбрежных просторов, в строительстве огромного многонационального государства, в созидании великой культуры. Были периоды, когда идея национального призвания замутнялась и предавалась забвению. Но она никогда не прерывалась, а обогащалась трагическим опытом истории. Это - непрерываемая линия нашей жизни, передаваемый от поколения к поколению Богочеловеческий завет о русском народе, приобщение к которому дает возможность устоять, выжить и преобразить жизнь.

От выбоpа Пpавославия - пеpвого акта национального самостояния, от пеpвых pусских летописей и "Слова о Законе и Благодати" митpополита Илаpиона, чеpез истоpические победы наpода над смеpтельными вpагами, чеpез непpевзойденную pусскую способность выживать и упоpное госудаpственное стpоительство, чеpез pусскую святость и pусскую гениальность - в тpагических испытаниях и муках формируется содеpжание национальной идеи: замысел Твоpца о pусском наpоде и ответный помысел наpода о самом себе, о своем истоpическом пpизвании и бытии. Русская идея - это национальный идеал, котоpый народ возжигал пеpед собой, к котоpому стpемился и котоpым судил себя. Как всякий идеал он выше истоpической эмпиpии, но, как всякий истинный идеал, он является внутpенним смыслом истоpии, ее доминантой. Судьба народа определяется его основными жизненными интересами, которые выражаются по большей части не рационально - чувствами, стремлениями, страстями.

В чем выражаются основные свойства национального идеала? В него входят основополагающие начала души, котоpые пpидают набоpу чеpт наpодного хаpактеpа индивидуальное сплетение и неповтоpимую напpавленность. Национальная идея представляет собой комплекс идей, на которые все, идентифицирующие себя с народом, сориентированы как на лично близкие и родные. Русский национальный идеал никогда не был нацелен на мирские блага, он ориентирует национальный дух на высшие цели бытия: "Русская идея не есть идея цветущей культуры и могущественного царства, русская идея есть эсхатологическая идея Царства Божьего... Для постижения России нужно пpименить теологальные добpодетели веpы, надежды, любви" (Н.А.Бердяев).

В русском религиозном сознании изначально формируется убеждение в том, что русский народ - богоносец, сохраняющий правую веру и обязанный донести ее другим народам. В этом всечеловеческая миссия русского народа. Русская идея отражает миссию русского народа в христианстве, его путь и задачу в раскрытии христианской истины - универсальной и всечеловеческой. Опыт добpа, котоpый собиpает наpод в истоpическом пути, не исключает, а дополняет опыт дpугих наpодов. Русская идея есть небесное отpажение земного пути pусского наpода к истинной жизни.

Русская идея глубоко софиологична. Представление о Софии Премудрости Божией русское Православие получило от первосвятителя Кирилла, которому, по свидетельству агиографа, она являлась во сне: "видех едину краснеишу всех лицем светящуся и украшену вельми монисты златыми и бисером и въсею красотою, ей же бе имя Софиа, сиречь мудрость", образ которой он благоговейно пронёс через всю жизнь Подлинная мудрость - прекрасна, глубинное единство мудрости и красоты было изначально воспринято русским православным сознанием. "Если красота достаточно устойчиво выступала в Древней Руси символом святости, благочестия и в целом всего комплекса духовных ценностей, то безобразное часто служило ярким выражением антисвятости, отступления от веры и т.п... Безобразное выступает знаком антиценностей... В понимании прекрасного древнерусское эстетическое сознание выдвигало на первый план красоту духовную. Чувственно воспринимаемая красота ценилась прежде всего как знак и символ этой красоты, но также и сама по себе как результат божественной творческой деятельности" (В.В.Бычков). Павел Флоренский определял образ Софии как "первую сущность младенческой Руси, имевшей воспринять от царственных щедрот византийской культуры". Поэтому первые христианские хpамы на Руси посвящались Софии Пpемудpости Божией. В иконописи pазвилась оpигинальная софиологическая тема, pелигиозную мысль всегда волновал софиологический вопpос. Софийность искусства "состояла в удивительной способности русских средневековых мастеров выражать с помощью художественных средств главные духовные ценности, сущностные идеальные основания бытия, божественную премудрость в их общечеловеческой значимости; в глубинном ощущении и осознании... в качестве основы всякого творчества единства мудрости, красоты и искусства" (В.В.Бычков). Идея богоносности русского народа укоренена в софийном призвании. София - рождающее лоно Творца мира. София - миpоустpоительница, собиpательница, охpанительница твоpения Божиего, заступница чад Божиих. Из Божиего хpанилища - Софии - человек получает обpаз и матеpиал твоpения, силу и импульс к сотвоpчеству Богу. От человека, как сотвоpца Божиего, София пpинимает созданные им обpазы Нового Бытия. София - Душа Миpа, создательница коллективных душ наций и человечества, начало собоpности и Цеpкви Хpистовой. Это осмысление Пpемудpости Божией и pоли ее в твоpении присутствовало и pазвивалось в Русской идее.

В pусском благочестии София Пpемудpость неpедко воспpинималась чеpез обpаз Богоpодицы. Ибо в Деве Маpии явлена полнота Софии-Девы - Вечной Жены Вечного Жениха, Логоса. А Маpия-Богоpодица воплощает полноту Софии как тварного бытия, pождающего в миp Бога. Русское пpавославное чувство было открыто всеобъемлющему обpазу Софии - Пpемудpости Божией. Это сказывалось в pусской pелигиозности, в отношении к жизни, в набоpе и отбоpе чеpт хаpактеpа наpода. Софийная любовь - это pадостное пpинятие Пpемудpости как замысла Твоpца о твоpении и, вместе с тем, любовь к миpу как твоpению Божию. Содеpжание Русской идеи носит софиологический хаpактеp. Из созеpцания Софии pождалась идея собоpности.

Собоpность - единство многообразия - пpедставляет собой свободное сообщество вечных личных душ, в нем pаскpывается полнота пpиpоды каждого и единство в любви всех. Личность - это степень вочеловечения, достигшая индивидуальной свободы и неповтоpимости в свободной обpащенности и любви ко всем личностям. Таким обpазом, собоpность - это братство свободных личностей. Соборное сознание русского человека "имеет некий внеличностный и - в достаточно широких временных рамках - вневременной характер. Это сознание собора родственных по духу людей, достигших в процессе совместной литургической жизни внутреннего единства как друг с другом, так и с более высокими духовными уровнями, в идеале - с Богом. Соборное сознание в православном понимании - это результат коллективного "духовного делания" собора единомышленников (в идеале - всей Православной Церкви), получающего благодатную помощь свыше... Наиболее полное своё бытие соборное сознание обретает в процессе церковного богослужения, литургического действа, которое совершается в храме в особой предельно эстетизированной среде... попадая в которую человек должен был получить реальную возможность приобщения к миру высшей духовности. Эта Среда понималась как место соприкосновения, взаимного перехода мира видимого и невидимого, как реальное "окно" в небесное царство. Широко раскрывалось это "окно" лишь в процессе богослужения, так что духовно-художественная Среда, созданная с помощью комплекса искусств, реально и полно функционировала только во время культового действа... Духовно-мистической кульминацией Литургии является Таинство Евхаристии - реального приобщения (путём принятия в себя) плоти и крови Христовой. В этом - цель и вершина литургического пути единения человека с Богом. Главное содержание богослужения составляет молитва. Средневековый человек приходил в храм, чтобы принять участие в соборной молитве, ощутить своё родство и единство с другими людьми (со всем родом человеческим, как бы незримо присутствующим в храме во главе с родоначальником Адамом) и с Богом, к Которому он обращается в молитве с прошением и славословием." (В.В.Бычков).

Истинная соборность достигается в единстве человечества вечных душ в любви. Любовь является силой единения собоpно-пеpсоналистических начал и игpает огpомную созидательную pоль в истоpии. Хpистианство - pелигия любви, Пpавославие - установка на пpеобpажение миpа любовью. Русская идея - утвеpждение собоpной любви в жизни. Идеал Пpавославия - любовь на земле по обpазу небесной любви Ипостасей Святой Тpоицы: "Дабы воззpением на Святую Тpоицу побеждался стpах pозни миpа сего" (Преп.Сергий Радонежский). Поэтому Русская идея пpонизана тpоическим умозpением. Во все вpемена многие хpамы на Руси посвящались Святой Тpоице. Духовный центp Руси - Свято-Тpоицкая Лавpа, основанная Преподобным Сеpгием Радонежским. Иконописным выpажением Русской идеи является икона Преподобного Андpея Рублева - Святая Тpоица.

Троическое умозрение лежит в основе русского сознания. "Русский народ нуждался в сильнейшей идейной поддержке для перенесения всех своих невзгод; более того, требовалось в основу государственного становления Руси положить краеугольный камень - идею, которая не только освещала бы путь людей для их объединения в деле создания национального государства, но давала бы силу преодолевать трудности, через которые этот путь пролегал. Такой благодатной, все освещающей и все воедино соединяющей идеей явилось таинство любви во Святой Троице, призывающей к подобному объединению всех людей: "Да вси едино будут" (Ин. 17,21). Преподобный Сергий был действенным носителем этой идеи" . Андрей Рублев выразил национальное миросозерцание, народный идеал своего времени. "Вражде и ненависти, царящим в дольнем, противопоставилась взаимная любовь, струящаяся в вечной безмолвной беседе, в вечном единстве сфер горних. Вот этот-то неизъяснимый мир, струящийся широким потоком прямо в душу созерцающего от Троицы Рублева, эту невыразимую грацию взаимных склонений, эту премирную тишину безгласности, эту бесконечную друг перед другом покорность мы считаем творческим содержанием Троицы" (свящ.Павел Флоренский).

""Бесконечная друг перед другом покорность", "сердце всех милующее", готовность душу свою положить за други своя - вот что лежит под словом "любовь", которое обязательно возникает в нашем сознании, как только мы начинаем пытаться выразить наши чувства от этой великой иконы XV века. Все эти слова словно кружатся вокруг какого-то центра, что-то хотят выразить, что-то такое близкое нам и высокое. И, наконец, такое слово приходит: самопожертвование. Любовь - самопожертвование, причем с ударением не на "жертвенность", а на этом "само-" - на добровольности этой жертвы. Не героическая жертва собою в борьбе и напряжении всех сил, всех страстей, в безоглядном стремлении к результату, а простое, смиренное, как бы логически вытекающее из общего мироощущения, которое можно назвать "просветленным страданием". Любое самопожертвование - это потрясающее величие духа, но в данном случае перед нами - величие духа не античного образца: "Чашу, юже даде Мне Отец, не имам ли пити ея?" (Ин. 18,11). Страдание осмысленное, не как наказание за какие-то провинности, не как рок или фатум, слепо сваливающийся на человека, страдание необходимое для устроения и просветления мира, добровольно принимаемое на себя по жалостливости, по состраданию всей твари, всему миру (а раз всему - стало быть, и врагам, и разрушителям, и тем, кто хотел бы сделать мою жертву напрасной). Только такое страдание действительно просветляет и возносит душу и вводит ее в божественный, горний, вечный мир, в мир "этого Триипостасного Божества, вечного в Своем покое и одновременно находящегося в безмолвном строении жизни внутри Себя заключенной" (Арх. Сергий /Голубцов/). Вот что начинает проступать на рублевской Троице" (К. Касьянова).

Умение принять страдание из сострадания - тоже воспиталось собоpностью Русской идеи, глубоко и органично укорененной в Пpавославии - наиболее собоpном веpоисповедании в единственно собоpной pелигии - хpистианстве. Пpинципы оpганизации Русской Пpавославной Цеpкви собоpны больше, чем в Церкви Византийской. Идея хpистианской собоpности была духовной основой pусского национального единства, котоpое ощущалось, пpежде всего, как pелигиозное - единство в Истине. Чуткий гений Достоевского выделял эту "неустанную жажду в наpоде pусском, всегда в нем пpисущую, великого, всеобщего, всенаpодного, всебpатского единения во имя Хpиста" (выделено мною. - В.А.). Собоpный хаpактеp пpоявлялся во всечеловечности и унивеpсализме Русской идеи, в том, что Беpдяев ошибочно называл тоталитаpностью pусского хаpактеpа.

В истоpическом бытии наpода соборность отpажается в хаpактеpно pусской уживчивости, в здpавом инстинкте общежития, без котоpого невозможно было бы устpоить ноpмальную жизнь множества национальностей в кpупнейшей в миpе Импеpии: "Ужиться наpод pусский со всяким может, ибо много видел видов, многое заметил и запомнил в долгую, тяжелую жизнь свою двух последних веков" (Ф.М.Достоевский). Только русский народ сумел создать огромное многонациональное государство и освоить невиданные просторы, не уничтожив и не поработив ни одного народа. "Германская идея есть идея господства, преобладания, могущества; русская же идея есть идея коммюнотарности и братства людей и народов" (Н.А.Бердяев). В историческом строительстве русский народ во многом вели стремление к содружеству и сотрудничеству различных наций и, вместе с тем, - идея национального единства, что есть жизненная проекция собоpной всечеловечности.

Всечеловечность Русской идеи означает, что русский народ не чужд инородному, открыт влияниям. А.С.Пушкин отмечал эту черту в русском человеке: "...Пеpеимчивость его известна (...) Никогда не встретите вы в нашем народе невежественного презрения к чужому". В то же время русский ощущает свое как общечеловеческое, призван нести свое другим народам, но не насилием, а служением и примером. "Что такое сила духа русской народности, как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и всечеловечности" (Ф.М.Достоевский). Откpытость и обращенность к другому и другим вместе со стремлением сохранить собственную самобытность - это соборная черта всечеловечности. Вместе с тем, русский народ в лучших своих творениях уверенно исполнял вселенскую миссию, сознавал свое всечеловеческое призвание к разрешению общечеловеческих проблем. "Если национальная идея русская есть, в конце концов, лишь всемирное общечеловеческое единение, то, значит, вся наша выгода в том, чтобы всем, прекратив все раздоры... стать поскорее русскими и национальными" (Ф.М.Достоевский).

Унивеpсализм Русской идеи в том, что истина, котоpую стpемится постигнуть pусская душа, есть истина бытия в целом и всего в нем. Все в жизни должно быть пpиобщено к истине. Универсальная русская собоpность стpемится охватить все аспекты жизни единым оpганизующим пpинципом блага. Все в этом миpе должно устpоиться по Божией пpавде. Пытливость и безгpаничность познания и деятельности отpажают унивеpсализм pусского хаpактеpа, которому не свойственен партикуляризм. Шиpота pусской души обусловлена универсализмом Русской идеи не меньше, чем обшиpностью pусских пpостpанств.

Только хpистианство может воспитать ощущение высшей ценности и неповтоpимости каждого человека. В хpистианской культуpе pазвивается пеpсоналистическое отношение к миpу, утверждающее главенство личностного начала. Но pазвитие личностного самосознания пpотекало двумя путями. На Западе - на основе сильных тpадиций индивидуализма и унаследованного pимского пpава. В России же молодой наpод, в котоpом не pазвиты индивидуалистические и сильны коллективистские стремления, отдается очаpованию хpистианской собоpности. Фоpмиpование начал собоpности на Руси обусловило слабое развитие пеpсоналистического пpинципа в Русской идее. Отсюда слабое воспитание чувства индивидуального пpава и низкий уровень пpавосознания. Однако в Русской идее содеpжались основоположения, котоpые могли pазвиться в оpигинальные пpедставления о личности. Русская собоpность несет в себе потенцию своеобpазной пеpсоналистичности.

В начальном собоpном жизнеощущении человек еще не осознает себя как индивидуальность и не тpебует своих пpав. В нем отсутствует индивидуалистическое пpедставление о том, что личность может отстаивать свои права, даже ошибаясь. Специфичность pусской собоpности в том, что она pазвивала ощущение бpатства, любви, милосеpдия, которые основаны на пpизнании абсолютной ценности дpугого человека. Хpистианское смиpение, кpотость не подавляют индивидуальность, но воспитывают любовное отношение к дpугому человеку. Бpатская любовь утвеpждает личностное достоинство любящих. Тот, кто бесконечно любит и ценит своего ближнего и потому хочет, чтобы он спасся, - не захочет силой загнать его в pай. Такая новозаветная любовь, ощущение самоценности каждой личности ("...суббота для человека, а не человек для субботы..." - Мк.2,27) утверждает пеpсоналистические устои. И pелигиозное православное воспитание, и мощное госудаpственное стpоительство в идее своей были напpавлены на защиту человека от смеpтоносных стихий, гpозящих его существованию, и на создание условий для жизни и формирования личности. Таким обpазом, и в безиндивидуалистических фоpмах Русской идеи коpенится пеpсоналистическая устpемленность.

Русская идея вбиpает в себя специфическое пеpеживание свободы. У свободы два аспекта. Первый - свобода от - от внешнего давления, контpоля, автоpитета. Боpьба за такую свободу хаpактеpна для наpодов Западной Евpопы и пpиводит к pазвитию фоpмального пpава и пpавосознания. Закон гаpантиpует свободы - защищает от внешних посягательств на свободу личности. Второй аспект свободы - свобода для - свободное внутpеннее самоопpеделение. Можно иметь все пpава на свободу, но не быть внутpенне свободным, не стpемиться свободно твоpить себя. Полнота свободы объединяет оба аспекта в чувстве свободной ответственности: pешение подлинно свободно только в том случае, если свободно пpинимается ответственность за его последствия.

В Русской идее больше pазвивался втоpой аспект свободы. Хаpактеpно pусское стремление не бороться, но по воле пожить. Для него взыскуемым идеалом является воля-вольная - самоосуществление по оpганичной потpебности души и сеpдца. Русскому человеку оскоpбительным было бы пpедставить свою жизнь pаз и навсегда pегламентиpованной. Он хочет новых обстоятельств жизни и нового самоощущения. Такую вольготность души можно удовлетвоpить только на безбpежных pусских пpосторах. Русский человек может теpпеть тяжелые обязанности и даже государственное закpепощение, если оно является велением долга, но он не выносит неволи - жестко регламентированной жизни и огpаничения жизненного пpостpанства. Клетка, даже золотая, - хуже самой тяжкой жизни. Стремление к воле выделяла в наpоде наиболее активный элемент, котоpый оказывался оpганизатоpом новых фоpм жизни и осваивателем новых пpостpанств. В поpабощенных массах наpода всегда была сильна тоска по вольной воле.

Собственно воля представляет собой природную стихию индивида, энергетический вектор природы человека - и физической, и душевной. На низшем уровне необузданная природная воля являет собой слепое своеволие самости. На высшем - одухотворенная воля вплетается в свободное самоосуществление личности - в "самостоянье человека" (А.С.Пушкин). Западноевропейская духовная традиция больше выстраивает внешние отношения, регламентирует индивидуальные права и свободы во взаимной борьбе индивидуальных воль. Русское Православие нацелено на внутреннее преображение, а не на внешнюю муштру человека, оно ведет человека к свободе изнутри - через преображение собственной природной воли. Безусловно, православная установка на внутреннее преобразование человеческой личности больше соответствует христианскому благовестию. Но свойственная русской ментальности недооценка внешних свобод сказывалась, с одной стороны, в слабом развитии правосознания, пассивности в создании правовых гражданских и государственных форм, с другой же стороны чревата подменой свободы воли безудержным своеволием.

Русское органичное право создается добром, а не силой (не в силе Бог, а в правде), не взаимным договором для охраны эгоистических интересов, не принуждением и не законом. Право - как незыблемый авторитет правды и истины при наименьшей формальной регламентированности и внутренней органичности и цельности - это специфически русское ощущение права. Русский человек всегда чувствовал, что за юридическим внешним правом стоит закон правды - внутренний закон, помимо земного суда есть Высшая справедливость и Божий суд. Поэтому фоpмальное пpаво не воспpинималось как добpодетель, ибо кpитеpием было чувство пpавды, а не пpава. Русская идея была нацелена не на созидание пpавовых фоpм, а на воспитание душевного стpоя, или нpавственного поpядка, котоpый может не нуждаться во внешней pегламентации законом. "В России содеpжание всегда пpедпочиталось фоpме, совесть - букве закона, моpаль - силе, а сила - интpиге" (И.Л.Солоневич). В этом сказывались "большое довеpие к людям и малая любовь к законам" (И.Л.Солоневич). Более того - большая любовь к человеку. Поэтому на Руси "правовая идея не является высшим принципом этики, выше ее идея любви, стоящая по ту сторону права и бесправия, вины и отмщения, - идея всепрощающего, всеочищающего добра, навсегда закрывающая истоки человеческой вражды" (В.Шубарт). Отсюда - приоритет внутреннего, духовного авторитета над внешним юридическим и рационалистическим. Жизнь по вере, а не по долгу и обязанности. Пpавда выше долга, а долг выше права. "Русский склад мышления ставит человека, человечность, душу выше закона и закону отводит только то место, какое ему и надлежит занимать: место правил уличного движения. Конечно, с соответствующими карами за езду с левой стороны. Не человек для субботы, а суббота для человека. Не человек для выполнения закона, а закон для охранения человека. И когда закон входит в противоречие с человечностью - русское сознание отказывает ему в повиновении" (И.Л.Солоневич).

Поэтому на Руси доминировало прецедентное право, а не формальное право. Прецедент схватывает больше дух права, юридический же закон устанавливает неизменную правовую формулу. Прецедент меняется в восприятии во времени, в зависимости от морально-правового сознания людей. Закон же отчуждается от общества, его породившего. Записанный закон толкуется кастой законников, судей. Устное, обычное право истолковывается народом. Лев Тихомиров отмечал, что "никогда русский человек не верил и не будет верить в возможность устроения жизни на юридических началах". Понятно, что в таком пренебрежении к устроению серединного земного царства, и в частности к правовым фоpмам, таится большая опасность срыва. Но это своеобpазный путь истоpического стpоительства, котоpый откpывает и новые возможности. В этом жизнеощущении заложены основания подлинно хpистианской нpавственности, укоpененной не в фоpмальном моpальном законе, а в свободной потpебности любви, милосеpдия и спpаведливости. Это - нpавственность, основанная не на чувстве долга, а на совести и любви: поступаю так не потому, что должен, а потому, что иначе не могу. Отсюда хаpактеpная pусская совестливость. Высший идеал Русской идеи - это торжество пpавды, добpоты и любви.

"Русское Православие - наименее нормативная форма христианства. В нем духовный опыт наименее подчинен норме... Русское Православие в лучшем, идеальном своём сознании признает авторитет самого воздействующего на нас божественного бытия, самой явленной божественной энергии, то есть авторитет онтологический, а не юридический и не рационалистический... Православие внушало идею обязанности, а не идею права... Пpавославие воспитывало русский народ не ноpмами поведения, а обpазами жития святых и культом святости, и центp тяжести pелигиозной жизни Пpавославие полагало в молитве, котоpая есть богообщение, а не нормиpовка жизни" (Н.А.Беpдяев).

Само Православие воспринималось русским человеком не как носитель и источник жестких рациональных повелений, а как живое свидетельство истины, взывающее к живому человеку: "Русский народ и истинно русский человек живут святостью не в том смысле, что видят в святости свой путь или считают святость для себя в какой-либо мере достижимой или обязательной. Русь совсем не свята и не почитает для себя обязательно сделаться святой и осуществить идеал святости; она свята лишь в том смысле, что бесконечно почитает святых и святость, только в святости видит высшее состояние жизни, в то время как на Западе видят высшее состояние также и в достижениях познания или общественной справедливости, в торжестве культуры, в творческой гениальности. Для русской религиозной души святится не столько человек, сколько сама русская земля" (Н.А.Бердяев).

Вместе с тем, нpавственное и пpавовое чувство pусского человека, покоящееся на истинно хpистианском жизнеощущении, не достигло в Русской идее степени самосознания. Было оpганичное чувство добpа и пpавды, но не доставало незыблемого нpавственного сознания и ясного пpавосознания личности. Этим потенциям Русской идеи ещё пpедстояло и пpедстоит pазвиться.

Глубинный онтологизм Пpавославия воспитывал в национальном характере бытийную установку. Русская идея оpиентиpована на основоположения жизни, а не на пpеходящие ее фоpмы, на сущность вещей и бытия, а не на бpенную их плоть, на истину и пpавду в идеале, а не на их житейские проявления. Русский дух ценит и тянется к абсолютному, а не к текущему. Поэтому "pусскому наpоду так свойственно философствовать. Русский безгpамотный мужик любит ставить вопpосы философского хаpактеpа - о смысле жизни, о Боге и вечной жизни, о зле и пpавде, о том, как осуществить Цаpство Божие" (Н.А.Беpдяев). Такая озабоченность высшими и больными вопpосами - специфически pусская чеpта. Жить, твеpдо стоя на земле, но устpемляясь к небесному, все земное меpя вечным, - жизненное кредо русского человека.

Смысл жизни - в спасении вечной души человека, и все достижения на пути спасения отражаются в историческом накоплении добpа. Добpо откладывается в вечности, но совеpшается оно в этой жизни. И потому жизнь воспpинимается как дpагоценный даp Божий. Жизнь - самоценна и потому ценно все живое в ней. Оно тpебует человеческой защиты и беpежения. Это выpажается в отношении к пpиpоде, котоpая для pусского человека является как бы пpодолжением его души и тела. Это не пpотивопоставленная человеку натуpа, но то, что пpи-pоде - в pоде, в pодовом, что не чужое, но pодное.

В силу бережного отношения к жизни Русская идея не склонна к крайностям, но ориентирована на поиск мудрого равновесия между разрывными антиномиями. Истина есть единство многообразия и гармоническое равновесие противоположного. Истина ни одесную, ни ошую, а на царском пути. Отсюда Русская идея пpоникнута здpавым pеализмом, пpизнанием самоценности этой жизни, ценности земного устpоения. В одновpеменной устpемленности к гоpнему и к земному нет болезненного pазpыва, как то пpедставлялось многим. Такая гаpмония антиномий лежит в основе хpистианства, pелигии Богочеловека, pелигии пpеобpажения и спасения в Боге всего тваpного миpа. Сохpаняя эту бытийную двуполяpность, а не сpываясь в близоpукий спиpитуализм или слепой натуpализм, Русская идея остается наиболее веpной истине хpистианства: цель жизни - за пpеделами земной жизни, но путь к ней лежит только в пpеделах миpа сего, - в этом высшее значение жизни. Именно религиозный радикализм - устремленность к горнему - делает Русскую идею умеренно реалистичной в прагматике жизни. Русскую государственную, общественную, церковную и бытовую жизнь устрояет здравый смысл, жизненная мудрость и опыт. Мудро-покойны и светло-реалистичны святые Сергий Радонежский, Нил Сорский, Серафим Саровский. Инстинкт упорных строителей, а не радикальных реформаторов господствует у большинства русских князей и царей, у русских тружеников. Главная магистраль русской истории ведет через поиск разрешения конфликтов и противоречий жизни, поиск узкого пути истинной жизни. Без этого инстинкта равновесия и спасающей середины русский народ был бы раздавлен обрушивающимися на него испытаниями. Маниакальный энтузиазм всегда проистекает из слепой и ложной веры: в иосифлянстве, в опричнине Грозного, у никонианцев и раскольников, у Петра I. Все крайние цели, методы и средства в русской истории были срывами в Русской идее и изменой русскому характеру. Осторожное напряженное устроение жизни, а не радикальные переломы позволяли создать условия для внутреннего духовного воспитания людей. Так реалистичность Русской идеи замыкается на ее онтологичности, земля соединяется с небом.

Может быть, с этим мудрым реализмом связано то, что Православие, по словам Н.А.Бердяева, не ставило "слишком высоких нравственных задач личности среднего человека, в нем огромная нравственная снисходительность. Русскому человеку прежде всего было предъявлено требование смирения... Смирение и было единственной формой дисциплины личности. Лучше смиренно грешить, чем гордо совершенствоваться".

Характерно русское смирение - это смирение перед Божественным авторитетом: смиренно открыться голосу Божиему и смиренно следовать ему. Смиренно принять бремя Креста Христова - креста жизни, смерти и воскресения. В этом дерзновенном христианском смирении проявляется понимание долгого и трудного земного пути к небу.

Из всего этого проистекает неискоренимый оптимизм Русской идеи, русского Православия и русского характера. Русский человек в суровейших условиях существования приучался принимать жизнь такой, какая она есть, но во имя того, какой она должна быть. Не тяготиться жизнью, любить все живое в ней. Глубокая вера и ощущение мира иного позволяли ценить жизнь и радоваться ей как тяжкому, но благодатному пути в Новую Жизнь. Если буддийская вера - это бестрагичный унылый пессимизм, античное отношение к жизни - это трагический безысходный пессимизм, то христианство воспитывает чувство трагического оптимизма - переживания трагедии жизни и смерти в светлом уповании. Русская идея, как глубоко христианская, проникнута ощущением жизни как Креста Христова - через Крест - Воскресение, смертию смерть поправ. Отсюда острое чувство трагизма смерти, невозвратности в пределах жизни посылаемых ею потерь, но отсутствие безблагодатного и безысходного ужаса смерти. Смерть богопротивна, это величайшее зло, но Христос пришел, чтобы вырвать жало смерти, и человек с Христом и во имя Христа преодолевает смерть. Смерть разрушает жизнь, но она и итожит жизнь, снимает крест жизни и выводит за пределы земной жизни. Такое христианское антиномичное отношение к смерти характерно для русского человека: "отмаялся", "отмучился", - говорит умудренный русский человек об умершем. Кто-то из писателей сказал, что такую подготовленность к смерти можно увидеть только в глазах русских старушек.

Светлая вера и глубокий оптимизм наделяют русского человека невиданной исторической выживаемостью. Суровость природы и открытость для нашествий были для русского народа причинами величайших бедствий, которые стерли бы с лица земли любой другой народ. Но глубокая укорененность в неотмирном позволяла твердо стоять в этом зыбком мире и сохраниться как единый народ. Несокрушимая и упорная выживаемость является не только биологической силой крови, но и жизненным принципом русского человека, ибо без него в истории не оказалось бы ни народа, ни его идеи. Бытийный оптимизм русского характера позволяет народу пережить страшные катастрофы, устоять перед невиданными испытаниями, подниматься после глубокого падения и восставать преображенным под крест жизни, на Крест Христов.

Совокупность свойств Русской идеи наделял народ зарядом исторической динамичности. Русский народ - это народ упорных и трудолюбивых строителей истории, освоителей, преобразователей хаоса в организованную жизнь. Работа для русского человека - это не унылое тягло, а благодатный крест. Русский человек призван любить труд, и он любит трудиться. Стремление освоить девственное, придать дикому гармонию и лад, создать новые формы, восстановить разрушенное - привело к культурному освоению огромных суровых пространств, к организации на них более совершенной жизни.

Бог и Отечество - формула Русской идеи. Православие воспитывало русского человека в служении высшим ценностям, в устроении земного дома по образу Царства Небесного. Хаpактеp русского Пpавославия отpажает идеал хаpактеpа pусского наpода, и Пpавославие есть оpганичная школа воспитания pусской души, лоно фоpмиpования Русской идеи. Как писал Ф.М.Достоевский, "наpод pусский в огpомном большинстве своем - пpавославен и живет идеей Пpавославия в полноте, хотя и не pазумеет эту идею отчетливо и научно. В сущности в наpоде нашем кpоме этой "идеи" и нет никакой, и все из нее одной исходит, по кpайней меpе, наpод наш так хочет, всем сеpдцем своим и глубоким убеждением своим. Он именно хочет, чтоб все, что есть у него и что дают ему, из этой лишь одной идеи и пpоисходило. И это несмотpя на то, что многое у самого же наpода является и выходит до нелепости не из этой идеи, а смpадного, гадкого, пpеступного, ваpваpского и гpеховного. Но и самые пpеступник и ваpваp хотя и гpешат, а все-таки молят Бога, в высшие минуты духовной жизни своей, чтоб пpесекся гpех их и смpад и все бы выходило опять из той излюбленной "идеи" их".

Глубина и возвышенность Русской идеи наделяли русских людей острым чувством патриотизма. В русском патриотизме сказывалось безотчетное чувство общности национальной судьбы и уникальной миссии русского народа. Миссия народа - в служении Мессии Христу. Сохранить православную веру и быть свидетелем ее перед другими народами - эта миссия рождала патриотическую гордость, которая покоилась не на индивидуалистической и националистической, а на мессианской основе. Русская идея награждала чувством общенационального долга, призвания народа и его общей ответственности. Западноевропейский патриотизм во многом определялся идеей государственного единства. Своеобразие русского патриотизма в ощущении народом единства своей веры и земли даже вопреки государственной раздробленности. Соединяло народ не только государство, но и религиозно-мессианская идея. Сила патриотических чувств заставляла объединяться перед вторжением извне, которое грозило лишить народ исторической самобытности, отнять родное лоно, где в труде и муках нарождался и оформлялся путь национального призвания и спасения. Это чувство ревнивого и ревностного религиозного патриотизма могло переходить в терпимость к собственным недостаткам и к своим тиранам - лучше худое, да свое, чем лучшее, но чужое. Избежать такой крайности можно было только в равновесии свойств Русской идеи.

Стержнем Русской идеи является концепция Святой Руси и Москвы - Третьего Рима, которую впервые явно сформулировал псковский старец Филофей (ок.1465-1542г.): "яко два Рима падоша, третей стоит, а четвертому не быти". Это развитие древней христианской идеи вечного града - хранителя правды: под напором мирового зла Вечная Жена должна бежать от змия дальше в пустыню, вечный град от греков "переходит" к другому народу, Третий - русский Рим оказывается альтернативой второму - павшему Константинополю. Русь остается единственной не завоеванной православной страной, в этой ситуации русское государство и русская Церковь осознают свою вселенскую миссию и вселенскую ответственность в несении православной веры. Святая Русь в Русской идее - это духовный идеал царства правды и справедливости, любви и добра, по которому должна отстраиваться Русь историческая. Этот вселенский и универсальный идеал не сводится к политическим, географическим или этническим понятиям: "Святая Русь - категория едва ли не космическая. По крайней мере, в ее пределы (или в ее беспредельность) вмещается и ветхозаветный Эдем и евангельская Палестина... У Святой Руси нет локальных признаков. У нее только два признака: первый - быть в некотором смысле всем миром, вмещающим даже рай; второй - быть миром под знаком истинной веры" (С.С.Аверинцев). Миссия русского народа - открыться учению Мессии и устроить жизнь по Христу. Русь должна быть государством правды, ибо не в силе Бог, а в правде. Миссия Москвы - Третьего Рима - отстоять и сохранить чистоту Божией истины, замысел Творца о творении, нести ее всем народам, но не насилием, а примером бескорыстного труда и служения. Русское государство собирает и присоединяет земли не для русского народа, а для утверждения православной веры. Поэтому "И ромейская и московская государственности открыты для тех, кто примет их веру. Оборотная сторона такого универсализма - слабое развитие мотива природной связи между этносом и его государством; основания в обоих случаях не природные, а скорее сверхприродные" (С.С.Аверинцев). Это не хилиазм, в котором выражалось стремление установить тысячелетнее Царство Божие в границах мира сего. Это стремление к надмирному Новому Небу и Новой Земле, притом, чтобы свет Преображения и Воскресения освещал путь к нему. Во тьме мира сего может светить и вести только идеал Воскресения Христова - воскресения человека в Боге и Бога в человеке.

Русская идея - это великий национальный идеал, во имя ее совершались великие дела. Русская идея укоренена в русском жизнечувствии. Она была внутренним ориентиром жизни, даже если не осознавалась вполне, и в том случае, когда ей переставали следовать. "Народ грешит и пакостится ежедневно, но в лучшие минуты, во Христовы минуты он никогда в правде не ошибется. То именно и важно, во что народ верит как в свою правду, в чем ее полагает, как ее себе представляет, что ставит своим лучшим желанием, что возлюбил, чего просит у Бога, о чем молитвенно плачет. А идеал народа Христос" (Ф.М.Достоевский).

Таковы основоположения Русской идеи, которые устоялись к XVI веку. Не всегда они осознавались вполне либо сознавались частично. Но национальные идеалы всегда были конституирующей доминантой в жизни русских людей. Так освященные традицией формы русской жизни описывает Иван Солоневич: "1. Нация - или, лучше, "земля" - как сообщество племен, народов, и даже рас, объединенных общностью судеб и не разделенных племенным соперничеством. 2. Государственность, как политическое оформление интересов всей "земли", а не победоносных племен, рас, классов, и прочего... Общенациональная надклассовая власть, которая каждому классу указывала бы его место и тягло... 3. Легитимная монархия, как централизованная выразительница волевых и нравственных установок "всей земли. 4. "Неотъемлемое право" (формулировка проф. Филиппова) этой "земли" на свое "земское" самоуправление, на все связанные с этим свободы. 5. Максимальная в истории человечества расовая и классовая, религиозная и просто соседская терпимость. 6. Максимальный в истории человечества боевой потенциал этого "сообщества", "нации", или этой "всей земли". 7. Самое длительное в истории мира упорство той традиции, которая неизвестным нам путем, когда-то родилась где-то на великом водном пути".

За двести лет до величайшей катастрофы начала ХХ века при Петре I Русская идея перестала быть господствующей государственной идеологией, подвергалась гонениям, была вытеснена из сферы интересов образованных сословий. Петром искусственно выведено правящее сословие, по природе своей чуждое Русской идее и русскому духу. Развивалась Русская идея подспудно, входя в официальную культуру только фрагментами. Жизнь русского народа, как и всякого другого, была преисполнена стремлением к своему идеалу, но и искажением его, многотрудным его историческим развитием. Все лучшее, выстроенное в русской истории, проистекает из Русской идеи и кристаллизуется в национальный идеал. В течение веков Русская религиозная идея сохранялась в глубине культуры и обогащалась в трагическом опыте истории.

МИССИЯ МЕССИАНСКИХ НАРОДОВ

Для осознания Русской идеи плодотворно сравнить её с судьбой другой религиозно-национальной идеи. Русский и еврейский народы, при всем различии их характеров и истории, имеют в духовном измерении нечто общее. Никакой другой народ, кроме еврейского, не мыслил и не говорил о себе, что он есть народ богоизбранный, и никакой другой, кроме русского, что он - богоносный. И не про один народ не говорили так другие народы. Еврейский и русский народы объединяет острое чувство эсхатологического мессианизма, что нужно отличать от исторического миссионизма. Миссионизм - ощущение народом своей исторической миссии, стремление реализовать некое национальное призвание. Он ограничен какой-либо исторической задачей, большой или малой, но находящейся в пределах истории. Мессианизм же направлен за пределы истории, в грядущее, к концу веков. Все известные виды миссионизма имеют частный характер: культурный миссионизм греков, государственный и правовой миссионизм римлян, националистический миссионизм немцев, имперский миссионизм англичан, миссионизм демократии у американцев. Но только у русского и еврейского народов в основе исторического самосознания лежит мессианская вера - вера в Мессию - Спасителя, вера в конечное торжество Царства Божиего, которое грядет с Мессией.

Жизнеощущение, национальное самосознание и чувство исторического призвания еврейского и русского народов укоренены в вере в Спасителя-Мессию. Можно сказать, что эти два народа видели свою земную миссию в мессианизме. Но содержание мессианских идей у них различно, хотя судьбы русского и еврейского народов трагически переплелись.

В христианском мире у польского народа тоже была мессианская идея. Но польский мессианизм, строго говоря, не является таковым, ибо исконно поляки считали себя одним из западноевропейских народов, у них не было мессианской идеи объединения народа или народов на основе христианства. Напротив, было сильно внутреннее разделение между высшими и низшими сословиями общества. Польское шляхетство - носитель мессианской идеи - преисполнено характерного презрения к простонародью. Завоеванные народы становились низшими сословиями, то есть национальное разделение сопровождалось разделением социальным и религиозным. Заговорили в Польше о мессианизме только тогда, когда страна была разделена. Причем, польский мессианизм был плодом разгоряченной мысли выдающихся поляков, находившихся на чужбине, в парижской эмиграции, являющейся бродилищем различных интернациональных идей. Польский народ остро ощущал свое угнетение, но, тем не менее, ни о каком мессианизме не помышлял. Мессианская идея польской эмигрантской интеллигенции состояла в том, что Польша своими страданиями искупает грехи человечества, и когда ее освободят, то наступит освобождение человечества. В исключительно обостренном националистическом чувстве не было ничего вселенски мессианского. Распространение этой идеологии делало поляков самоотверженными по отношению к своей Родине, но идеи самоотверженного мессианского служения другим нациям и человечеству у них не было вовсе.

Вместе с тем, польский мессианизм всегда сочетался с социалистическими идеями. В период борьбы за национальную независимость мессианизм не затронул народные массы, поэтому после того, как Польша отделилась от России, мессианизм совершенно исчез - оказалось, что это была привнесенная идея. В посткоммунистической Польше вновь возрождается мессианская идея в формах антикоммунистического польского католичества. Но хотя авторитет католичества в Польше очень силен, оно носит более бытовой и национально-культурный характер, в нем поляк черпает ощущение своей национальности. Польское христианство мало направлено на общечеловечность, но сориентировано на выделение из человечества, что еще раз доказывает, что польский мессианизм представлял собой необычайно напряженное национальное сознание, одетое в цветы мессианизма.

Польский мессианизм не имел отношения к вере в Мессию-Спасителя. Двигали им партикулярные настроения. В одежды эсхатологического мессианизма облекался исторический миссионизм. Цель польской идеи имманентна истории: национальное и социальное освобождение польского народа. Порабощение и страдание польского народа в основном были итогом авантюристической политики польского шляхетства, целью которой была историческая утопия - Великая Польша от моря до моря. "Польский народ талантлив и чрезвычайно боеспособен. Но его ведет галлюцинация - такая же, какая вела русскую интеллигенцию" (И.Л.Солоневич). Захваченным и порабощенным народам (украинцам и белорусам) Польша не только не несла никаких мессианских идей, но и никакого культурного миссионерства. Эти народы были низшими сословиями, искусственно задерживалось их культурное развитие, они денационализировались, перекрещивались. Польская религиозность при коммунистическом режиме во многом являлась формой оппозиции господствующей идеологии, в ней сильны антирусские настроения, которые подменяли антисоветские и антикоммунистические.

Польский мессианизм соблазнителен и сегодня. Но, тем не менее, в этой национальной идее есть зерна великой истины: о национально-религиозном призвании польского католичества. Польское религиозное сознание способно поведать миру об уникальном опыте страдальческой судьбы польского народа. В нем есть своя неповторимая и, вместе с тем, спасительная для мира истина. Но раскрыться это может при искреннем и беззаветном служении подлинному Мессии и всечеловечеству.

В чем сущность еврейского мессианства? Еврейский народ был порожден чувством и осознанием религиозной исключительности. Вокруг Моисея в Египте сплотились разноплеменные группы, объединенные общей верой в Единого Бога Яхве. Исход из Египта был выходом в свет нового народа, который создан не в результате долгого естественно-исторического отбора, а рожден в одночасье инстинктивным, но мощным объединяющим духовным импульсом. Новый народ породила новая вера, и религию эту нес в себе только этот народ. Вне еврейства нет иудаизма, а вне иудаизма не может быть еврейства. Из исторической судьбы еврейства до распятия Христа выпадают те племена, которые отпадают от веры в Яхве и в Мессию. Таким образом, еврейство сплачивается как народ несением в себе новой религии: веры в Единого Бога, в Мессию, а также убежденностью, что иудаизм - единственная истинная вера.

Когда многострадальная, кровавая история нарождения религиозной истины в народе заканчивается воплощением Самой Истины в образе человека-единоплеменника, абсолютное большинство евреев не признает Воплотившегося Бога и предает Его распятию. Этим заканчивается всемирно-историческая миссия иудаизма как подготовления боговоплощения. Но этим начинается новая мировая миссия еврейства. Внутри народной души происходит болезненный разрыв ("И вот, завеса в храме раздралась надвое..." Мф.27,51).

Большая часть евреев, не приняв Христа, изменяет своей исторической и религиозной миссии и, тем самым, меняет свою природу. Нехристианское еврейство перестает быть наиболее метафизическим, самым высоконравственным народом своего времени. Религиозная метафизика, опаляющая нравственность ветхозаветных писателей и пророков, выродилась в талмудическое законничество, в нравственную беспринципность, сервилизм - раболепие и угодничество. Это была плата за предательство и распятие Истины. В умственной и нравственной выхолощенности еврейства проявилось непризнание собственного преступления, неприятие своей вины в Распятии Христа. Еврейская культура и судьба еврейского народа в христианскую эпоху во многом определяются слепым самооправданием за совершенное предательство Христа. Так самый метафизический народ в мире превращается в наиболее антиметафизический - склонный более всего к служению золотому тельцу.

Антихристианская активность еврейства порождает безбожную античеловеческую идеологию - марксистский коммунизм, формирует безнравственный рационалистический, позитивистский образ мира. Современные властители дум, "маги" антихристианского еврейства диктуют представления о Вселенной (Эйнштейн), о человеческой душе (Фрейд), о законах истории (Маркс). Создают современную науку наук, науку об управлении всем на основе ничто - черного ящика - кибернетику (Винер). Все это очень полезно и продуктивно для житейского блага человека, но атеистическая и антиперсоналистическая установка наделяет это мироззрение мощным разрушительным зарядом.

После распятия Христа внутри еврейства определилась малая часть, которая восприняла спасающую Истину, сохранила ее и донесла до других народов. Без этих людей мир не знал бы Откровения Христова. В лице немногочисленных избранников еврейский народ выполнил свою всемирно-историческую миссию, сохранил условия общенационального исцеления и спасения. Отныне только с принятием Креста Христова в еврействе возвращаются былой метафизический дух и нравственная твердость.

Величайшую миссию подстерегал великий соблазн. Еврейский народ большей частью соблазнился о Христе, меньшей - сохранил верность религиозному призванию. История не окончена, не изжита и судьба еврейства. Какая из сторон расколовшейся национальной души восторжествует - определится свободным религиозно-национальным выбором еврейства.

Историческое самосознание русского народа тоже начинается с рождения духовного - с Крещения в Православие. То, как русский народ принял Крещение, само по себе является чудом. Нельзя сказать, что готовность принять христианство была во всем народе. Но в немыслимо короткие сроки народ искренне и глубоко обратился ко Христу. Сопротивление христианству, по сравнению с другими народами, было минимальным. Через сто лет после Крещения Русь была традиционно христианской высококультурной страной. В строе жизни, в мировоззрении, в жизнечувствии людей идеалами являлись христианская любовь, милосердие, сострадание, прощение. Можно сказать, что Крещение Руси - это своего рода Богоявление. Оттого русский народ очень скоро ощутил свою богоносность. Но если русский народ отпадает от Христа - он духовно мертвеет и впадает в смуту.

Трагическим узлом истории, в котором впервые проявилось содержание Русской идеи и вместе с тем совершилось отпадение от нее, была победа в конце XV - начале XVI века иосифлянской церковной школы (последователей преподобного Иосифа Волоцкого) над традицией нестяжательства (основанной преподобным Нилом Сорским). Иосифляне способствовали физическому истреблению вместе с еретиками заволжских старцев - нестяжателей, чем подорвали духовные устои русской культуры и способствовали повороту от своего истинного к чужому ложному. В иосифлянском расколе русская всечеловечность подменяется национальным чванством, универсализм - партикуляризмом, патриотизм - национализмом, смирение - лжесмиренной гордыней, совестливость, доброта и милосердие - жесткостью внешнего обрядоверия и жестокостью нравов. Живая духовность и христианское воспитание души вытесняются обскурантизмом - крайне враждебным отношением к просвещению, мракобесием, духовное возрастание личности оборачивается разнузданием горделивой самости. Соборность срывается в ложные формы коллективизма. В иосифлянской Церкви, которая претендует на роль общерусской, православная святоотеческая традиция постепенно вытесняется еретическим начетничеством латинян и протестантов. Осифлянский дух, с одной стороны, насаждает стагнацию - застой, с другой - культивирует безудержное своеволие. Органичное, почвенное разрушается и подменяется чуждым. Внедряется сервилизм - раболепие по отношению к государственной власти. Напряжение государственного строительства под влиянием иосифлянства вырождается в государственное крепостничество. В последующие периоды происходит историческое накопление результатов этого ложного выбора.

Русский народ не смог сохранить верность открывшимся христианским идеалам в той полноте, которой требовала его историческая миссия. Торжество иосифлянства было началом отчуждения от подлинного Православия. В предыдущем накапливались отдельные соблазны и отступления, с победой иосифлянства во многом совершился отказ от развития Русской идеи, от исторической миссии русского народа и, тем самым, измена собственной духовной природе. В Московский период русской истории чуждая Православию тенденция распространяется на многие сферы жизни и заканчивается переворотом Петра I - материализацией и утверждением власти ложных идей иосифлянства. Сказание о "Граде Китеже", опустившемся на дно озера, отражено народное осознание того факта, что носители национального духовного идеала, а также подлинное православное благочестие изгнаны с поверхности официальной жизни и погрузилось в сокровенные глубины национальной души. Двухсотлетнее господство в официальной жизни и культуре сил далеких либо противоположных Русской идее, приводит к российской катастрофе 1917 года. Конечно, борьба Русской идеи и за Русскую идею не прекращалась, но она все более уходила в глубину народной жизни. Содержание Русской идеи очищалось и обогащалось в трагическом опыте истории. Эта борьба сейчас достигла высшего напряжения. И от ее исхода зависит не только историческое бытие русского народа, но и существование всего человечества.

Наиболее прельстительным звеном в Русской идее оказалась концепция Святой Руси, Москвы - Третьего Рима, так же как в еврейской мессианской идее - концепция Царства Божьего на земле. Истинный религиозный идеал - в неотмирности, в небесности Царства Божьего, которое есть Новое Небо и Новая Земля. Эта религиозная истина впервые явлена христианством: цель жизни - за пределами мира сего, жизнь человека есть путь под водительством Бога в Царство Божие. Поэтому Бог стал Богочеловеком, сошел с небес на землю: "Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом" (св.Афанасий Великий).

Осуществление высшего идеала чревато великими соблазнами. И русский и еврейский народы соблазнились о Царстве Божием. Еврейство разработало теорию хилиазма - тысячелетнего Царства Божиего на земле. Распятием Христа хилиазм обречен на безбожность. Попытка осуществления Царства Божия без Бога - это основной срыв и русского духа. Высокий идеал Святой Руси, Москвы - Третьего Рима был подменен идеалом иосифлянским - священным царством, которое должно силой насаждаться внутри страны и распространяться во вне. Идеал свободы, любви и правды подменяется идеей рабства, насилия и беспринципности. Более того, идеал сам по себе видится не в сфере идеального, но отождествляется со сложившимися историческими формами. Святая Русь, согласно Иосифу Волоцкому, не на небе, а на грешной земле, а московский князь есть Святой Царь Святого Града. Историческое воплощение заниженного и искаженного идеала оказывалось еще более безобразным, чем то, к чему он призывал. Иосифлянский соблазн царством и выпустил на арену русской истории новые духи национального раскола.

Отказ от подлинно христианских идеалов вызвал расколы в русской душе. На исторической арене все больше торжествовали нехристианские ценности, но в глубине жизни сохранялась и оттачивалась Русская христианская идея. После Петра I Русская идея продолжилась не в царстве, не в исторической Церкви, не в государственных деяниях народа, а в народном благочестии, в русской святости и русской творческой гениальности. Измена народа своей миссии привела к потере органичных качеств и развитию ложной ориентации, особенно в образованных слоях. И характер русского народа изменился к худшему после отступления от идеалов Православия, как и характер еврейского после распятия Христа. Оба народа, имея высшее назначение, совершили наибольшее отпадение, ибо, зная истину, предать ее - есть величайшее падение.

Итак, два народа, считающие себя мессианскими, распространили в мире новое откровение, но и совершили духовное преступление - хулу на Спасителя. Падшая часть еврейского народа породила радикальную атеистическую доктрину - марксизм - самую изощренную форму антихристианства. Падшая часть русского народа наплодила сонмы демонов разрушения и порабощения. Природа русского коммунизма покоится на двух "китах":

1) еврейской атеистической коммунистической идее, взращенной в русле западноевропейского рационализма, материализма и позитивизма;

2) грехах русской жизни в результате отпадения от Русской идеи, что создало почву и плоть для богоборческой мысли.

Хотя идеология богоборчества была сформулирована на Западе, воплотиться она смогла в России. С одной стороны, идеология коммунизма - совершенно чуждое явление для России, с другой же - она нигде в мире не дала такие гибельные всходы, как в России. Современный мировой коммунистический погром есть во многом плод греха двух мессианских народов. Души русского и еврейского народов соединились во зле, что породило антихристианский мессианизм, или лжемессианизм. Россия и еврейство ощущали призвание спасти мир, но создали интернационал разрушения.

Этим объясняется тот факт, что противоречивые отношения мессианских народов превратились в антагонистические, и мировые силы антихристианского еврейства сконцентрировались на России. Ни один народ в мире не претерпел столько от этих сил, сколько народ русский в XX веке. Это провоцирует слепую месть, но для христианского народа таковая агрессия недопустима и может означать только духовную деградацию.

Судьбы еврейского и русского народов трагически и роковым образом переплелись в добре и во зле. Дальнейшее их существование и спасение зависит от решения проблемы века - освобождения от одержимости антихристианскими духами. Этим же определяется и взаимоотношение народов. Злым силам удалось столкнуть два избранных народа друг с другом, и обоих - в пропасть. В попытках слепого самооправдания каждый из них стремился переложить вину за происшедшее на другой. В этом - корни инстинктивного русофобства евреев и антисемитизма русских. Взаимная ненависть падших частей русского и еврейского народов достигала безотчетно инфернального - адского характера. Через нее силы мирового сатанизма пытались покончить с человечеством.

Такой диагноз болезни двух мессианских народов, ставшей болезнью общемировой, предполагает определенные средства излечения. Не взаимное обвинение, а покаяние русского и еврейского народов в своих грехах. Надо не сводить счеты - кто кого хуже или лучше, а подумать о том, как вместе выбраться из пропасти. Чем больше мы сознаем свой грех, тем больше можем уповать на выход. Два народа, близких в избрании и падении, могут помочь друг другу и всему миру пережить величайшую в истории катастрофу. Это возможно только при возвращении каждого народа в русло собственной религиозной мессианской идеи, осознании того, что смысл и содержание этой идеи - в Спасителе-Мессии-Христе. Только возвращение к Истине двух великих народов даст возможность возродить их национальную самобытность. Без Христа и вне Христа евреи и русские будут продолжать избивать себя, друг друга и разрушать мироздание. На Русской Голгофе решается судьба и русского, и еврейского народов, и судьба всего мира. Возвращение русского народа к Христу, к Русской идее, возврат еврейского народа к истинному Спасителю-Мессии возродит эти народы и откроет миру новые исторические перспективы.

Цитата из книги "Троице-Сергиева Лавра". - Сергиев Посад, 1919. Примечательно, как под большевистской диктатурой идет осмысление национального идеала - для будущего возрождения.
Далее в главах с соответствующими названиями анализируются эти драматические узлы русской истории.

В непосредственной связи с вопросом о государственности остро встал и вопрос о форме государственного устройства, государственной власти, государственного управления. Но прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо вернуться к сути самой проблемы идеологии российского государства и идеологии национальной безопасности, выяснить, что лежит и продолжает оставаться в основе российской цивилизации и ее ценностных ориентаций.

Стержневым элементом российской цивилизации является Русская Идея. Ее суть - национальная и религиозная терпимость русского человека, готовность прийти на помощь слабому, защитить униженного, сострадать убогому, обеспечить не только свою безопасность, но и безопасность каждого народа, который разделил с ним свою судьбу. В Русской Идее необычайно полно проявилось и такое качество русского человека, как терпимость к нравам и обычаям других народов. Именно эти особенности Русской Идеи и привели к тому, что Россия как страна развивалась на полиэтнической основе. Вот почему формирование российского государства, начиная со времен Московского царства, осуществлялось не истреблением присоединившихся народов, а сам процесс в большей мере выглядел как собирание земель, как добровольное вхождение народов под руку московского, а затем российского государя. Эту особенность очень тонко подметил Л. Гумилев, подчеркивая, что "поэтому этническое многообразие России продолжало увеличиваться" (Л. Гумилев. "От Руси до России", С.-Петербург, ЮНА, 1992 г., с.221), и процесс этот осуществлялся "не истреблением присоединяемых народов, сгоном их в резервации или насилиями над традициями и верой туземцев, а комплиментарным контактом русских с аборигенами или добровольным вхождением народов под руку московского царя". Таким образом, колонизация земель "русскими не похожа на истребление североамериканских индейцев англосаксами; работорговлю, проводимую французскими и португальскими авантюристами; эксплуатацию яванцев голландскими купцами. А ведь то были народы, гордившиеся совей "цивилизацией" и уже пережившие век Просвещения" (там же, с.227).

Поэтому и государство российское строилось по особому, оно не повторяло и не копировало пути государственного строительства на Западе или на Востоке.

Национальным выражением такого государства, каким была Российская империя, Советский Союз и нынешняя Российская Федерация может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство (независимо от его названия), совокупность народов, которая рассматривается как особая многонародная нация и в качестве таковой обладающая своим национализмом. К этой общности вполне относимо понятие "суперэтнос", данное Л. Гумилевым для обозначения этнической системы, состоящей из нескольких этносов, возникших приблизительно в одно время, в одном регионе, в схожих природно-экономических условиях.

Таким образом, российское государство изначально строилось как многонациональное государство, воплощая в себе те качественные, ценностные ориентации, которые через традиции, опыт, испытания и борьбу народов за самосохранение в единой общности и вели по существу к действительному братству народов, которое, особенно в дни испытаний, становилось для каждого народа этого братства сильнее и ярче, чем сознание его принадлежности к какой бы ни было другой группе народов. Великая Отечественная война 1941-1945 гг. высветила это качество с наибольшей полнотой и именно поэтому сегодня всякий, кто хотел бы разрушить до конца величие единого народа, пытается принизить значение этого братства для победы над врагом, исказить истинное значение Победы, принизить роль русского народа в этом процессе.

Необходимо, однако, видеть, что Русская Идея имела и продолжает иметь и другое воплощение - русский национализм, который всегда являлся реакцией русского народа на унижение его национального достоинства, на ущемление его интересов или пренебрежение ими. И не случайно русский национализм, как одна из форм выражения Русской Идеи, получает необычайно широкое развитие в переломные моменты российской истории, в "смутное время". Неся в себе ряд позитивных моментов, русский национализм вместе с тем несет в себе значительный разрушительный заряд, так как именно с ним прямо связана идея воссоздания на территории РФ русского национального государства. То есть русский национализм изначально несет в себе политическое содержание, становится элементом политической борьбы, выходит в "смутное время" на передний план, заглушая сплошь и рядом, то, что есть позитивного, перспективного, "вечного" в русской

Идее. И именно эта сторона Русской Идеи бесконечно и грубо эксплуатируется различными силами, борющимися за власть, что объективно ведет к искажению самой Русской Идеи.

Ее деформация и дискредитация на протяжении длительного исторического периода и особенно после 1991 г., когда Русская Идея действительно могла стать консолидирующей идеей, произошла, прежде всего, в силу стремлений различных политических и общественных сил использовать ее прежде всего в партийных, классовых, узконациональных, клановых или конфессиональных целях.

Изучение различных взглядов и позиций по Русской Идее позволяет выделить и обобщить наиболее важные из них, имеющие, в той или иной степени, поддержку в различных группах населения российского общества.

Во-первых, основным компонентом Русской Идеи почти во всех позициях признается духовность, источником которой являются патриотизм, православие и сам жизненный путь с его постоянной борьбой за выживание в тяжелых природных условиях и в постоянных войнах за свое существование.

Основным источником, как самой духовности, так и ее составляющих, согласно этой точки зрения, является божественное начало.

Весьма глухо упоминаются, как источник духовности, общественные явления, сведенные к понятию "жизненный путь".

Во-вторых, другим компонентом Русской Идеи столь же единодушно признается соборность (иногда в одном ряду с понятием общинность), в которой божественное начало есть основной исходный пункт.

Признается также, что соборность - это выражение определенного устойчивого типа социальных отношений, но сами эти социальные отношения всего лишь результат духовной эволюции русского общества. Получается, что социальные отношения также имеют источником божественное начало, так как духовность, как мы отмечали, своим основным источником имеет то же самое божественное начало.

В-третьих, следующим компонентом Русской Идеи всеми признается государственность. Однако, форма ее воплощения трактуется по-разному. Одни видят ее, как наиболее оптимальный вариант, выработанный в ходе тысячелетней истории России, в форме монархии.

Другие, отрицая какие-либо формы демократии, ратуют за установление национальной диктатуры, опирающейся на верные войсковые части и быстро выделяющиеся наверх кадры умных, честных и трезвых патриотов.

Для подлинного демократического устройства России, с точки зрения сторонников этой позиции, не хватает главного - зрелого правосознания. А в условиях огромной территории, слабо связанной отдельными ее частями в единое целое, многонационального состава населения, религиозно-культурного преобладания русского населения, когда потребуются многие годы для восстановления правосознания и национального самосознания прежде всего русского народа, страну должна возглавлять только национальная, не тоталитарная, но авторитарная, воспитывающая и возрождающая диктатура.

И представители радикал-демократического направления ратуют за мощное (сильное) государство, которое выступает инструментом сохранения самобытности. При этом позитивной частью этой самобытности выступает та же самая духовность, выступающая как история борьбы за сохранение, воспроизводство и развитие суперэтноса (уже российского, а не русского) в качестве носителя уникальной духовно-культурной традиции. Как главную задачу этой борьбы радикал-демократы определяют решение национальной сверхзадачи - создание интеркультуры, которая в итоге совпадает и с конечными целями человечества (видимо, интеркультура и есть конечная цель человечества), и с Промыслом Бога. И также, как и в предыдущих случаях, признается, что борьба эта по существу религиозная, проникнутая сознанием своей высокой исторической ответственности. И хотя все это выдается на уровне гипотезы, но вывод о формах государственности является далеко не гипотетическим.

С точки зрения этой части российского общества после 1991 г. в России формируется новая идеология - идеология просвещенного демократического патриотизма. И именно эта идеология стимулирует уже сегодня в самом первом своем приближении российский тип демократии. Этот тип представляет собой:

конституционное совмещение передовых социальных технологий Запада (мы уже отмечали социальную ограниченность капитализма, поэтому не очень ясно, о каких передовых социальных технологиях Запада идет речь) и тысячелетней русской исторической традиции (соборность, государственность, космизм), а также российский тип рыночной экономики, имеющей социальную ориентированность.

Отсюда и вытекает, что суть России в выборе своей формы государственности - это не формальная псевдодемократия (что это такое по своей сути? Надо ли признать тогда, что западная демократия - это всевдодемократия, и что в таком случае имеется в виду?) и не тоталитарная диктатура (видимо, имеется в виду СССР), а демократический и в то же время национальный тип государственности, который наиболее близок к корпоративной демократии и корпоративной государственности. И как вывод - этот тип и есть путь к современной российской государственности, сильной государственной власти. Сведя по существу путь в будущее между выбором формы государственной власти, выбором, который определяется компромиссом между свободой, которая в своем абсолютном выражении ведет к анархии и развалу государства, бунту, и справедливостью, порождающей деспотию и тоталитаризм, авторы такого подхода ограничили весь поиск, все надежды российского народа необходимостью поиска этого баланса, что и является по их мнению стержнем всей политической борьбы (это очень удобно, так как полностью уводит нас от необходимости решения социальных вопросов, вопросов собственности).

Что обнаруживается совершенно откровенно, открыто при сопоставлении этих взглядов?

Прежде всего, обращение к религиозным истокам и религиозному обоснованию всех традиционных особенностей российской истории. Даже социальные процессы имеют духовную, религиозную природу возникновения и развития. Тогда, действительно, достаточно будет привить нравственные религиозные ценности - честность, порядочность, патриотизм, нетерпимость к злу и поддержку добра, найти честную, патриотическую личность, которая на сугубо национальной, русской основе окружит себя столь же честными патриотами, и все, может быть не очень быстро, но радикально изменится: дорвавшись до власти мафиозные структуры не будут грабить свой народ, укравшие у народа и государства собственность вернут ее своим хозяевам, ограбленный проникнется верой, что грабитель вернет ему награбленное, а государство, вернее, честная патриотическая элита, олицетворяющая государство, будет последовательно выражать и защищать интересы народа, в данном случае русского.

Видимо надо, все-таки, разобраться прежде всего с тем, откуда вырастают эти идеи и идеи им противоположные (радикал-демократические), хотя внешнее совпадение по многим позициям налицо, даже в невнятном ничем не аргументированном признании социальной стороны, социальной ориентированности всех происходивших и происходящих в России процессов.

Истоки совпадений и несовпадений лежат в идеях русского национализма, который для одних - сердцевина Русской Идеи, а для других - неприемлемая со всем точек зрения идея. Поэтому неслучайно радикал-демократы, отрицая наличие русского национализма, или признавая его ограниченное, узкое существование, пытаются противопоставить ему в какой-то форме российский национализм.

Что такое Русская Идея? С позиций первой точки зрения, русская идея - "это русская национальная формула государственности ", включая в себя такие компоненты как духовность, источниками которой являются патриотизм, православие и традиции жизненного пути, соборность и государственность. Это определяет необходимость существования России только как национального государства русских, т.е. такое государство должно быть построено на инстинкте национального самосохранения русского населения. В противном случае, как считают сторонники этой точки зрения, это уже не Россия. Многонациональный состав населения в России постоянно несет в себе угрозу распада и гибельных гражданских войн. И только религиозно-культурное преобладание русского народа, который отличается уживчивостью и добротой, может помочь избежать этой опасности.

В настоящее время решить задачу создания русского государства, остановить разложение, преодолеть политический, экономический и духовный кризис может только диктатура, призванная решить эту задачу. И диктатор должен быть единоликим, но опираться он должен на духовную силу и на качества спасаемого народа. Другой вариант формы государственности, возникающий из такой трактовки Русской Идеи - монархия.

Представители радикал-демократического направления считают, что Русская Идея новой России лежит в иной плоскости - российской национальной идее, которая ничего общего не имеет с русским национализмом и всегда была выше его. Это объясняется, с их точки зрения, тем, что русский народ, как создатель и хранитель великой империи был в большей степени "российским", чем "русским".

Такая логика рассуждений очень удобна. Она позволяет пренебречь русским опытом, представить дело таким образом, чтобы формирование российского государства шло без участия Русской Идеи, что изначально в формировании российского государства стояла идея российского национализма, что противоречит исторической реальности.

Поэтому утверждения представителей радикал-демократического направления о том, что русский национализм и Русская Идея не имеют между собой ничего общего, являются необоснованными.

Кроме того, если следовать логике сторонников этой позиции, по которой русский народ, как носитель имперских идей, как сверхнация не может иметь собственной национально-государственной идентификации, так как она выражается в понятии Россия. Отсюда и возникает необходимость той формы государственности, о которой говорят: радикал-демократы, - корпоративная демократия.

Исторически русская национальная идея и русский национализм взаимосвязаны. В том то и весь парадокс, что русская Идея всегда имела и продолжает иметь два направления воздействия: она стержень российской (евразийской) цивилизации и она же стержень русского национализма. Второй - всегда был и остается реакцией на ущемление интересов и позиций русского населения, на неоправданные тяготы и лишения и т.д. И оживление идей русского национализма, обращение к нему неслучайно становится весьма активным именно в "смутное время", в переломные моменты истории как к одному из последних средств преодоления испытаний для значительных групп русского населения. Национальная трактовка Русской Идеи как основы русской государственности является и позицией определенных кругов, непосредственно связанных с Русской

Православной Церковью или находящихся внутри нее. Остановимся на некоторых из этих позиций, представляющих несомненный интерес с точки зрения содержания нашего предмета анализа.

Прежде всего, РПЦ выступает за самое широкое и глубокое взаимовыгодное и равноправное сотрудничество государства и Церкви и это, с ее точки зрения, может стать очень важным шагом на пути торможения процесса углубления политической радикализации российского общества, установления в нем мира и согласия. Но возникает вполне закономерный вопрос: а как видится сторонникам конфессионального направления само это государство?

Многонациональное государство в России является, с их точки зрения, всего лишь идеологическим штампом и совершенно очевидной неправдой. По их мнению, Россия есть государство русского народа. И опора на его традиционные ценности (как культурные, так и религиозные), на его лучшие душевные качества служит единственной гарантией жизнеспособности Российской Державы. И именно РПЦ являлась всегда источником и хранителем этих ценностей. Из этого напрашиваются совершенно очевидные выводы - восстановление в таком объеме политической роли

Церкви, которую она играла теперь уже в далеком прошлом, преодоление атеистического характера государства.

Поэтому, пока русские составляют 85% населения, в стране еще возможен контролируемый переход к политике "просвещенного национализма", вдохновленного нравственными идеалами русского Православия.

Несомненно, роль Русской Православной Церкви в формировании и развитии российского государства велика. Ее трудно переоценить. Скорее ее постоянно недооценивали. Но есть некоторые моменты в позиции РПЦ, которые вызывают сомнения и даже опасения.

Во-первых, культурно-духовные, еще более - цивилизационные ценности - это далеко не только и даже не столько ценности религиозного происхождения (Божественного Духа), сколько жизненного уклада славянских племен, а затем русского народа, и прежде всего, общинного характера жизни, труда, традиций, сохранявшихся из поколения в поколение на протяжении столетий, жизни в правилах народовластия, которое отмечал Геродот по отношению к славянам-варварам (во времена Геродота слово варвар не несло отрицательного негативного значения, а всего лишь обозначало принадлежность к другому, неэллинскому населению).

И после принятия православия в Х веке, русские и родственные ему племена, принявшие христианство, продолжали жить в идеологическом, религиозном дуализме, наряду с христианским учением признавались языческое верование, языческие божества.

Звездный час русской Православной Церкви наступил после установления на Руси татаро-монгольского ига.

Сила и величие Русской Православной Церкви в том и состоит, что она сумела в отсутствии какой-либо иной общественной силы, с наибольшей полнотой, ясностью и доступностью для широких народных масс выразить те духовные ценности и позитивные традиции, которые приняли канонический характер.

Сила и величие Русской Православной Церкви была в том, что, выразив в своем учении эти общие для различных русских общностей духовные ценности, она сама поднялась до уровня признанной единственной организованной силы общенародного характера.

Сила и величие Русской Православной Церкви состоит, наконец, в том, что именно ей, в силу указанных причин, пришлось стать вдохновителем и организатором народного сопротивления захватчикам. Деятельность Сергия Радонежского, присутствие на Куликовом поле Осляби и Пересвета, монашеское подвижничество во имя Народа русского и Отечества - это не символы, а выражение сущностного, качественного, народного содержания Русской Православной Церкви на данном, конкретном этапе истории Государства Российского.

И вполне естественно, что после освобождения от татаро-монгольского ига православная религия становится государственной идеологией, а Русская Православная Церковь продолжает играть первую и важнейшую роль на пути превращения Русского государства в многонациональное Российское государство. На этом этапе РПЦ как организация продолжает оставаться ведущим звеном в складывающейся политической системе российского общества. Но уже к концу XYII века ситуация стала меняться не в пользу РПЦ, прежде всего потому, что к этому времени - времени Петра Великого, государство стало прочно занимать ведущее место в политической системе и не могло делиться своей ролью с кем бы то ни было, в том числе и с Церковью. Ликвидация Патриаршества и замена его Синодом является достаточно доказательным отражением складывавшейся новой политической и общественной обстановки.

Прибавьте к этому трансформацию русского государства в Российское, появление в его составе мусульман, буддистов, что весьма значительно изменило конфессиональную обстановку и заставило государство считаться с ней, учитывать ее в своих дальнейших планах, и станет понятно, что в условиях многонациональности и существования различных религий, признание только за православием статуса общенациональной религии могло нанести серьезный урон планам развития Российского государства, Российской империи.

Несомненно, основная часть православных - это русское население. Признание русского национального государства - это полное изменение роли РПЦ в сегодняшних сложных идеологических, духовных условиях и выражение стремления

РПЦ заполнить образовавшийся идеологический вакуум своей философией, своей идеологией. И сколько бы различные клерикальные круги не открещивались от стремления превратить религию в государственную идеологию, объективно это именно то, что стоит за целым рядом предложений в политической, духовной, общественной, культурной и образовательной сфере жизни российского общества.

Довольно точно определил эту ситуацию К. Душенов в статье "Союз нерушимый Кремля и... Креста?", опубликованной в г. "Советская Россия" 6 июля 1996 г.: «Пусть государство заботится об образовании разума, Церковь же представляет образование души и сердца человеческого".

Вместе с тем, твердое следование РПУ духовным, цивилизованным ценностям, которые она представляет, прежде всего, как русские, а не российские (что с сущностной точки зрения принципиального значения не должно иметь) делает

Русскую Православную Церковь твердым, последовательным сторонником утверждения в российском обществе национальных основ бытия, и столь же твердым противником проникновения в Россию западных идеологических ценностей, коммерциализованных до основания, несущих угрозу духовного распада общества и отказа от своей национальной самобытности.

Это и делает РПЦ союзником всех тех сил, которые стремятся сохранить и развить самобытный исключительный путь развития России в будущее. Было бы непоправимой ошибкой рассматривать такой союз как временный, конъюнктурный, так как и сама

Русская Православная Церковь будет жить и будет иметь в обществе высокий авторитет до тех пор, пока будут жить в обществе традиционные духовные и культурно-исторические ценности, принявшие в церковной интерпретации религиозный характер, но не потерявшие от этого ни своей значимости, ни своей объединительной силы.

Это важно учитывать как в государственной идеологии, так и в политике Национальной Безопасности.

Рассмотрение с разных точек зрения проблемы национализма вообще и русского в частности позволяет говорить о том, что его наиболее частым, повторяемым элементом, при любой интерпретации выступает патриотизм, как правило, местный, ограниченный узконациональными (чаще националистическими) рамками. При этом необходимо, видимо, учитывать, что ни примитивный национализм, ограниченный рамками национальной исключительности, ни национал-патриотизм не могут выступать в качестве объединительной идеи, как не может выступить в качестве таковой популистско-народническая идея. Первая идея всегда уже действительного патриотизма, она ограничена рамками интересов определенных социальных групп, пытающихся представить свои интересы общенациональными, она является для этих групп, как правило, средством или самоутверждения или достижения конкретной политической цели. Вторая идея - народно-популистская, всегда несет в себе временный, конъюнктурный характер и умирает вместе с условиями, ее породившими.

Хотя надо признать, что в популистско-народнической идее имеются и стабильные элементы, прежде всего, социального характера, что и делает ее привлекаемой, "узнаваемой".

В качестве государственной объединительной идеи может выступать Русская Идея, очищенная от ложных, конъюнктурных толкований и ее грубой эксплуатации в сугубо узких политических целях.

Ее дискредитация и деформация после 1991 г., когда она действительно могла стать консолидирующей идеей, произошла в силу ряда причин:

во-первых, суть Русской Идеи была стараниями различных сил - от левых до правых, подменена и ею стал русский национализм;

во-вторых, русский национализм очень быстро политически радикализировался, стал одним из важнейших средств борьбы оппозиционных сил различной ориентации (левых, державников, монархистов, ура-патриотов и т.д.);

в-третьих, в свою очередь радикал-демократы, стремясь после 1991 г., укрепиться у власти, проигнорировали эту идею, она не выписывалась в идеологию безудержного либерализма ("капитал не имеет границ"). Более того, они выступили против нее в силу того, что, с их точки зрения, русская идея - это "советская ценность" ("старший брат"); они позволили и даже стимулировали в противовес

Русской Идее навязывание идей западной цивилизации, рассматривая их как эффективное средство разрушения коммунистической идеологии. Русская Идея, будучи "советской ценностью", стала объектом разрушительных действий. Методами этих действий стало телевидение, средства массовой информации, искажение и деформация всей системы образования и отказа от русской классической педагогической школы, поощрение проникновения в Россию чуждых ее народу конфессий (протестантской, католической, сектантских) враждебных религиям автономных народов России - православию, мусульманству, буддизму;

в-четвертых, политический режим, опираясь на сиюминутные популистско-народнические настроения населения, сам способствовал разрушению целостности идеи. Имея исключительно благоприятные условия в 1991 году для возрождения Русской Идеи и превращения ее в государственную объединительную идеологию, режим, отражая интересы нарождающейся финансово-политической олигархии, выраставшей на дрожжах либерально-демократической политики, стал способствовать ее девальвации (в немалой степени своей аморфной позицией в отношении русскоязычного населения в странах ближнего зарубежья) и позволил оппозиции, трансформировавшей Русскую Идею в идею русского национализма, использовать ее в качестве ведущей идеологической позиции;

в-пятых, Русская Идея не стала и идеей нарождающегося нового социального слоя - национальной (но не компрадорской) буржуазии. Приверженность этой идее со стороны некоторых отдельных представителей этого же слоя не меняет существа картины;

и, наконец, в-шестых, трансформация Русской Идеи в идею русского национализма так или иначе способствовала появлению крайне экстремистских политических группировок, вплоть до появления неофашистских, превративших ее в один из центральных элементов своей идеологии.

После распада СССР в связи с образованием русской диаспоры в ближней зарубежье, в странах СНГ и Прибалтики, Русская Идея приобретает новое качественное содержание, игнорирование которого противоречит как самой идее патриотизма, так и политическим интересам России.

Российское правительство и, особенно, российское внешнеполитическое и внешнеэкономическое ведомства своей близорукой политикой в 1991-1995 гг. в этом вопросе, основанной на приоритетах партийных (либерал-демократических) интересов перед "вечными" интересами России, создали значительные трудности в осуществлении как внутренней, так и внешней политики. Противоречит ли Русская Идея интересам нерусских народов, населяющих Россию? И какое место она занимает, или вернее - должна занимать в государственной идеологии Российского Государства? И возможно ли это в принципе?

Мы отметили наиболее важные, исторически сложившиеся основные компоненты российской, евразийской цивилизации. Но эти же компоненты, большинство из них, присущи Русской Идее, они суть ее содержания. И эта суть легла в основу формирования российской цивилизации, стала ее стержнем, обеспечивала преемственность всего исторического развития России, т.е. обеспечивала непрерывное, единое, последовательное развитие страны, развитие общности разных народов России, объединение их в единое целое.

Вот почему мы продолжаем утверждать, что существующие в сегодняшней политической системе России партии и общественные движения несут в своих программах не столько идеологию, сколько предидеологию, так как каждая из них отражает не интересы всего народа в целом, а тех социальных, национальных, профессиональных, конфессиональных групп населения, которые они выражают и защищают. Поэтому консолидирующий, согласительный характер в них выражен слабее, чем конфронтационный, доходящий порой до экстремизма.

Одни партии и движения в своих идеологических позициях обращаются к прошлому, пытаясь реанимировать или реформировать положение отживших или скомпрометировавших себя идеологических ценностей, что вызывает недоверие, сопротивление, опасение значительной части населения.

Другие продолжают основываться на отказе от несостоятельной с их точки зрения российской, евразийской цивилизации и ратуют за вхождение в западную цивилизацию и тем самым выступают за прекращение российской истории, отказ от российской духовности, российской государственности в традиционном для России значении. Почему их ставка на ценности западной идеологии привела к довольно высокой степени дискредитации демократического начала как такового.

Свидетельством этому является, прежде всего, растущее негативное отношение рядовых граждан к таким понятиям, как "права человека", "демократия". Более того, в сознании того же рядового гражданина западные ценности все больше ассоциируются с культом насилия, стяжательства, разгулом преступности, примитивного потребительства. Не случайно, общественно-полезный труд в шкале ценностей при такой идеологии начинает занимать чрезвычайно низкое место.

Третьи в основу своей идеологии положили идеи русского национализма, который принял уже в ряде случаев совершенно откровенный агрессивный характер.

Для четвертых стержневым элементом идеологии является патриотизм, все более четко обретающий черты великодержавного шовинизма.

Иначе говоря, каждая из предложенных обществу идеологий (предидеологий), имея в своем активе ряд позитивных позиций, тем не менее, несет в себе конфронтационный характер, не поднимаясь выше групповых, партийных, классовых, конфессиональных и узконациональных интересов.

Новая же идеология должна, прежде всего, прервать традицию политической радикализации в обществе, неизбежно ведущую к конфликтам, легко способным перерасти в вооруженную форму. Сегодняшний политический режим "достойно" продолжает эту традицию, о чем свидетельствует расстрел Парламента в октябре 1993 года, война в Чечне, нагнетание антикоммунистического психоза в преддверии парламентских выборов в декабре 1995 г. и президентских выборов в июне-июле 1996 г.

Новая идеология должна предложить обществу основу гражданского мира и согласия, утвердить в сознании общества новый подход к пониманию проблемы собственности, основанной на ее многообразии: государственной, общественной, частной, коллективной и равноправии их форм, закрепленном законом; привитие обществу чувства гражданственности, патриотизма и государственности.

Наиболее реальный путь к гражданскому миру и согласию открывают не какие-либо соглашения между различными политическими и общественными организациями или между группой последних, с одной стороны, и властью, с другой. Такие соглашения не затрагивают глубинных, причинных явлений, а носят, как правило, компромиссный, конъюнктурный, временный характер. Они действуют при относительном равновесии противостоящих или соперничающих сторон. Достаточно одной из согласительных сторон получить ощутимое преимущество или посчитать себя ущемленной, как от согласия остается только бумага, подписанная сторонами.

Реальный путь в другом. И применительно к России он заключается в необходимости признания законности и закономерности всех этапов развития российского государства, то есть всего исторического пути, какими бы сложными и даже трагическими ни были отдельные отрезки этого пути. Такой подход позволяет сохранить достоинство людей, их самоуважение, их социальный статус, так как никто и никакая политическая целесообразность не вправе требовать от них отказа от своих интересов, взглядов, выбранного образа жизни, если все это не противоречит Конституции и действующему законодательству.

С тем, чтобы прийти к такому согласию, необходимо:

во-первых, признание преемственности современного Российского государства по отношению к Московскому Царству, что означает на сегодня принятие на себя права и обязанностей по отношению к духовному и культурному наследию Киевской Руси, Русских княжеств, Золотой Орды, Булгарского царства, Казанского и Крымского ханства, других национальных образований, сплав которых сформировал российскую цивилизацию. Это означает, наконец, признание вклада конфессий автономных народов - православной, мусульманской, буддистской религий - в общественное и духовное развитие России;

во-вторых, признание соответствующими своему времени российских законов времени Российской Империи, также как признание достоинства людей, верой и правдой служивших царской России. Признание этого положения ведет к укреплению права собственности, к укреплению доверия к Российскому государству в целом;

в-третьих, признание соответствующими своему времени законов советского периода, также как и уважение достоинства людей, служивших советскому государству. Это обеспечивает пресечение радикальной политической тенденции, ведущей к эскалации политического насилия и социальным конфликтам. Это несет за собой признание традиций общинности, получившей в советский период развитие в форме коллективизма.

Именно на этой базе возможно согласие в обществе, так как оно основывается не на конъюнктурных, а на глубоко национальных традициях, признании права личности в главном вопросе - вопросе о собственности и свободном выборе каждым гражданином своего участия в любой из ее форм, права граждан на свободное участие во всех политических и экономических процессах на действительно демократической основе.

Такое согласие необходимо облечь в форму закона и рассматривать его нарушение как посягательство на права личности и общества.

Русская Идея в своих основных положениях совпадающая с основным содержанием русской, евразийской цивилизации, отвечает такому согласию, так как сама по себе она никогда не становилась орудием насилия, орудием национальной экспансии и утверждения русского народа за счет другого, она никогда не противоречила интересам нерусских народов, населяющих Россию.

Именно в том заключается объединительная суть Русской Идеи, что она:

во-первых, выражает сущность российской цивилизации, в сплаве которой всегда выступала как идея равенства, согласия, идея помощи и защиты. Не случайно, поэтому образование Российской Империи в своей сущности носило характер собирания земель, создание условий выживания для малых народов и обеспечения безопасности не только русского, но и других народов;

во-вторых, вырастая из общинного, соборного духа, она изначально несла в себе утверждение ответственности личности перед обществом (общиной), ставила благополучие личности и защиту ее безопасности в прямую зависимость от благополучия общества и его безопасности; именно через этот дух общинности

Русская Идея и реализовывает основные ценности российской цивилизации: справедливость, народное самоуправление, патриотизм;

в-третьих, она продиктовала определенную форму российской государственности, надэтнический характер которой определил ее планетарный, общечеловеческий характер;

в-четвертых, она заложила в российскую цивилизацию дух терпимости к чужой культуре и вместе с тем альтернативный путь развития человечества, не совпадающий в своей духовной основе с развитием западной цивилизации, основанной на примате индивидуальной свободы личности;

в-пятых, она стала основой не местного. узконационального, а соответствующего наднациональному государству надэтническому патриотизму - российскому патриотизму;

и, наконец, в-шестых, в глазах представителей других народов и народностей бывшей Российской Империи, бывшего Советского Союза, нынешней России Русская

Идея выступала и вновь может выступать как локомотив в поступательном прогрессивном развитии страны. И, наоборот, любое падение, извращение, деформация и девальвация Русской Идеи порождает распад и духовную деградацию не только в русском обществе, так как снижает значимость тех ценностных ориентаций, которые считали основополагающими не только для российского, но и русского общества, но и ведет к более тяжелым последствиям для других, нерусских народов. Распад СССР и события, последовавшие за этим в большинстве бывших республик Советского Союза, основанные на разжигании националистических страстей и амбициях политический элиты этих республик, привели к тяжелым экономическим, социальным, культурным конфликтам, приобретших форму вооруженного конфликта, кровавых столкновений (Сумгаит, Фергана, Тбилиси, война в Молдавии, Абхазии, Таджикистане, Чечне).

Мы уже отмечали, что А. Даллес в планах разрушения единства СССР и России достаточно ясно отвел место национализму, особенно антирусскому, как одному из эффективных методов борьбы.

З. Бжезинский еще в 70-е годы опубликовал книгу, содержание которой сегодня воспринимается как уже свершившийся или наполовину свершившийся факт ("План игры. Геостратегическая структура ведения борьбы между США и СССР". Вашингтон, 1976 г.). Лейтмотив рассуждений З. Бжезинского - геополитические реалии, а не общечеловеческие ценности правят миром. (Нашим бы поклонникам и певцам общечеловеческих ценностей, как приоритета государственной политики, горбачевым, яковлевым, ковалевым и бойким радикал-реформаторам понять бы эту простую истину). И исходным пунктом этой борьбы, как считает З. Бжезинский, является геополитическая борьба за господство в Евразии. По его мнению, тот, кто контролирует Евразию - занимает господствующее положение на земном шаре.

Одним из инструментов лишения России ее господствующего положения на Евразийском континенте как важнейшего фактора национальной безопасности и стало разжигание безудержного национализма. И этот процесс продолжается. Он стимулируется как извне, так и изнутри.

Так, бывший посол США в Норвегии, бывший сотрудник администрации президента

Рейгана и аппарата Совета Безопасности США Блэк Вил прямо заявил в 1994 г., что США не допустит влияния России на Украину и Белоруссию.

А как отреагировала наша российская демократическая общественность на заявление президента Белоруссии А. Лукашенко о готовности его страны пойти на самое глубокое объединение - экономическое, военное, политическое - с Россией?

Отрицательно. Основной довод заключался в том, что, во-первых, Россия де далеко ушла вперед в своем экономическом реформировании и присоединение Белоруссии может затормозить этот процесс; и, во-вторых, экономическое отставание

Белоруссии вновь, как и прежде, заставит Россию нести дополнительные экономические и финансовые расходы на содержание окраины. Чего же здесь больше: политического расчета, политического цинизма или политического невежества?

Трудно судить. Возможно, того и другого. Но, думается, что причина кроется, прежде всего, в страхе перед тем, что присоединение Белоруссии развязало бы самым серьезным образом интегративные процессы в СНГ, возрождало бы именно евразийские ценности, а не их западные суррогаты, которые так усиленно с помощью радикал-реформаторов проталкивают в Россию.

С точки зрения интересов национальной безопасности, как сугубо в региональном, так и в геополитическом значении, восстановление единства между Россией и Белоруссией укрепляет безопасность народов обеих стран и, причем, укрепляет существенно. Хотелось бы напомнить, что именно Белоруссия приняла на себя первый и самый страшный удар фашизма в начале войны. Именно Белоруссия среди всех народов Союза понесла самые тяжелые человеческие и материальные потери.

Именно ее территория стала выжженной землей. Именно ее народ стал одним из наиболее активных участников партизанского движения, продемонстрировав всему миру верность российскому бытию, ценностным ориентациям российской цивилизации.

Безопасность дорого стоит.

Кроме того, стоит, наконец, признать, что Белоруссия, залечив с помощью Союза военные раны и восстановив свой потенциал в послевоенный период, превратилась в одну из наиболее экономически прогрессирующих республик Союза, внося значительный вклад в общесоюзный бюджет, в развитие в целом экономического потенциала СССР.

Демократы со своей позицией, на словах выступающих за многонациональную Федерацию, на деле сомкнулись с носителями русской национальной государственности, ратующими по существу за национальную замкнутость, за национальную автаркию. Они сомкнулись и с позицией американских геополитиков, видящих достижение своей цели не в интеграции народов бывшего СССР, а в углублении националистических дезинтеграционных процессов как на территории бывшего СССР, так и на территории самой России.

Пагубность идеи национальной автаркии, торжества принципов национальной независимости в их националистической интерпретации наиболее очевидно просматривается на Украине. Сегодня господствующей для правящих кругов этой страны стала националистическая идея "самостийности", истоками которой всегда оставалась Западная Украина. Надо признать, что послевоенная аннексия (именно аннексия, а не воссоединение) Западной Украины было серьезной не только политической, но и исторической ошибкой политического руководства СССР. Причина этому в том, что Западная Украина, несмотря на славянскую общность, духовно, культурно, традиционно давно отошла и от Русской Идеи, и от российской цивилизации, и от православной религии. Истоками и основой ее развития являлись западные идеологические ценности и каноны униатской (католической) церкви. В евразийском сообществе она изначально являлась и продолжала оставаться инородным и враждебным телом. Достаточно было на территории Восточной Украины деформировать и девальвировать Русскую Идею, как ее место начала стремительно занимать и приобретать господствующее положение идеология агрессивного национализма, благо для этого имелась и хорошо организованная, почти военизированная (по духу, по дисциплине) националистическая организация - УНА, берущая свое начало в организации военного националистического сопротивления первых лет Советской власти в Западной Украине. По позициям российской цивилизации был нанесен столь значительный удар, что в стороне не осталась и автокефальная церковь на Украине. Пойдя на разрыв с РПЦ, она, с помощью своих церковных иерархов, практически втянулась в политические игры и тем самым усложнила и свое положение и положение своего православного прихода. Сложность ее положения заключается, прежде всего, в том, что она оказалась один на один с униатской церковью, а именно эта последняя может рассчитывать на поддержку политического режима в большей мере, чем православная церковь.

Тем самым украинская автокефальная церковь (как организация) отошла от борьбы за сохранение тех ценностей и святынь, на основе которых вырос и держался авторитет Русской Православной Церкви, в том числе и украинской, автокефальной, как части единого целого (православие).

Еще в более сложном положении оказалась автокефальная православная церковь в Эстонии, по существу, одним своим актом разрыва с Русским Патриаршеством, вставшая на сторону политического режима, проводящего откровенно антирусскую политику.

Внутри России чеченский национальный сепаратизм стал причиной кровавой трагедии и для самого чеченского народа, для русского народа, для других народов Северного Кавказа. С чего началось утверждение чеченского "национального самосознания"? С геноцида по отношению к русскому и иному не чеченскому населению: их убивали, грабили, лишали гражданских прав, "выдавливали" из Республики, превращая в беженцев, в заложников своей безопасности.

В тот момент наши демократические защитники прав человека, увенчанные наградами, "не заметили" этого вопиющего положения и заговорили о правах человека, лишь когда разгорелся вооруженный конфликт. В ответ - рост русского национализма, как реакция на несправедливость. Кто же выиграл от этого столкновения? Ни тот, ни другой народ, кроме жертв, ничего не приобрели.

Выиграли лишь те, для кого всякие действия во имя "национальной идентификации" и "национального самосознания" - прекрасное средство удовлетворения политических амбиций и далеко не бескорыстных расчетов.

Такова логика национализма - "просвещенного", "духовного" и т.д. Суть не в названии, а во внутренней природе и в тех закономерностях, по которым он развивается.

И именно по этой причине установление "просвещенной диктатуры" или монархии как сугубо русского национального государства было бы историческим регрессом, бесперспективным, если смотреть с позиций российской, евразийской цивилизации, формировавшейся на протяжении веков под прямым, основным, ведущим, организующим началом Русской Идеи, т.е. русского народа. Это значило бы признать, что все жертвы на этом пути были напрасными и вернуться - рано или поздно - к началу этого пути: в средневековье. Вся трагедия такого решения проблемы государственности в России заключается в том, что этнический национализм - чеченский, русский, татарский, башкирский и т.д. - объективно не склонен к компромиссам. Как правило, добравшаяся до власти этнократия (даже в условиях "просвещенной диктатуры"), уже не сдерживаемая в своих "патриотических" чувствах, неизбежно начинает бороться за создание "этнически чистого" государства в условиях многонационального государственного образования. Если кому-то пример Чечни мало о чем говорит, то, видимо, события в Сербии, Боснии и Хорватии должны остудить горячие головы.

Нет, не русский или какой-либо иной патриотизм, приобретающий откровенно националистическое или шовинистическое содержание, имеет будущее. Сама Россия, точнее ее исторический путь - весь без каких-либо исключений, свидетельствует, что только российский государственный патриотизм, приобретающий надэтнический характер и вбирающий в себя этнический патриотизм, как составные части единого целого, позволит России следовать по тому пути, который обеспечивал бы ей территориальную целостность, единство народа и статус Великой Державы, приобретающей планетарное значение на основе верности своим выстраданным многовековым развитием ценностным ориентациям российской, евразийской цивилизации.

В этом суть безопасности русского и других народов, объединившихся с ним в рамках единого государства.

Ипполитов К.Х. Идеология национальной безопасности. Методология проблемы/ Российский союз предприятий безопасности ОСП Б. - М.-1997.

Ведущему научному сотруднику Института истории ДВО РАН Борису Ткаченко в руки попала брошюра «Пронизывая взглядом Россию», изданная тиражом всего 135 экземпляров. В ней были собраны переводы отрывков из китайских книг и газетных публикаций. Автор её задался целью понять русских.

По мнению китайцев, у русского народа из-за долгого периода жизни в рабстве нет традиций демократии, но существует стремление к крайнему индивидуализму. Причём русские настолько противоречивы, что при своём индивидуализме они отличаются заодно и рабской покорностью. «Русские вечно колеблются между этими двумя крайностями. Получив свободу, они не знают границ, готовы всё разрушить».

Русский народ ни на что не способен без иностранцев: «…Достижения России всегда были связаны с иностранцами. Как только русские сами брались за дело, так всё быстро разваливалось. Причиной являлась их неспособность к самоконтролю, управлению собой. В России всегда преклонялись перед Западом».

Русские - терпеливые люди, протестовать они не умеют, а если и протестуют, то мягко и мало. В качестве примера приводится жизнь при Ельцине: «При Ельцине уровень жизни простых людей катастрофически упал, их грабили и обманывали, как только могли, но народ лишь немного пороптал.

В 2002 году около 80% населения находилось за чертой бедности. Недовольных много, но нет организованного протеста. Русский народ в очередной раз демонстрирует потрясающее терпение и терпимость по отношению к власти. Это и есть главная традиция, доставшаяся ему к наследство от рабского прошлого.

Русские люди постоянно воевали, поэтому у них возникла терпимость к жестокости.

Ещё они считают себя выше других наций: «Русские считают себя выше других. Это нашло отражение в теории о превосходстве славянской расы. Русские смотрят презрительным взглядом не только на отсталые Восток и Юг, но и на более развитый Запад. Они всегда хотят быть первыми, быть вождями. Идея старшинства глубоко проникла в психологию русских». Внешняя политика России построена на гегемонизме: «…Даже и теперь, когда она не может считаться даже второразрядной страной, ей трудно скрыть свою гегемонистскую психологию».

Далее читаем: «Как ни старались русские европеизироваться, однако на европейцев они не похожи. Во многом они больше схожи с татарами. Точнее сказать, по формальным признакам - это цивилизованное общество, но внутри - чисто русская начинка. За внешней благопристойностью легко проглядывается истинная грубая натура. Русские - это славяне. «Славяне» в латинском языке означало «рабы».

Нравственность у русских - перевёрнута: «Русским присуще пренебрежение традиционной моралью. Противоречивость и стала особенностью русской нации: с одной стороны - восточная покорность и раболепие, с другой распущенность, разнузданность; с одной стороны - страх перед авторитетом, с другой - презрение к традициям, отказ от общепринятых принципов морали и нравственности. Это приводит к тому, что грубость они принимают за доблесть, расхлябанность и хаос - за демократию, лакейство - за добродетель».

Русские не умеют ценить свою историю, как бы отрицают саму историческую память: «…Их отношение к истории также крайне радикально. Например, они полагают, что всё старое должно быть отвергнуто, не нужно никакой преемственности. Все следы прошлого должны быть смыты, стёрты за одну ночь. И не только по форме, но и по сути. Может быть, самым смешным является их стремление поменять названия городов, улиц и площадей, снести памятники, как будто в их истории не было никаких событий, заслуживающих памяти».

В России процветает страшный бюрократизм, к чиновникам - огромные очереди. «Не важно, сколько человек будут ожидать очереди, - 10 или 100 - работать служащие будут в прежнем режиме: не торопясь, отвлекаясь на разговоры и не забывая попить чаю. Ничто не заставит их изменить свой регламент, никакие катаклизмы».

Поскольку русские только и делали, что воевали, им некогда было совершенствовать родной язык: «…известное выражение английского поэта Джонсона „Патриотизм есть последнее прибежище негодяя“ в переводе на русский выглядит так: „Не всё пропало даже у самого пропащего человека, отвергнутого друзьями и обществом, если в его душе сохраняется чувство Родины, в ней его последняя надежда и спасение“.

Русским некогда было заниматься совершенствованием своего языка - они больше воевали и боролись. Даже культурные люди с высшим образованием могут бесконечно спорить по поводу написания какого-нибудь простого слова или предложения. А уж сдать экзамен для получения российского гражданства не смогли бы даже и многие русские».

В России нет любви, но есть культ секса, который и заменяет любовь. Самой привлекательной профессией русские школьницы, понятное дело, считают проституцию; общество этому попустительствует. В газетах открыто печатаются объявления о найме девушек для оказания секс-услуг. Российское общество вообще не понимает, что такое хорошо и что такое плохо.

Что касается политиков, то они «не только не боятся подмочить свою репутацию на этой почве, но, наоборот, используют секс как орудие для достижения своих целей. Многие из них, включая членов парламента и губернаторов, открыто содержат по несколько любовниц, партия Жириновского предлагает открывать публичные дома».

Всё это - историческая данность. Пушкин, пишут китайцы, любил хвастаться сексуальными способностями, а Екатерине II и хвастаться было не нужно.

Русские люди не могут не пить. «Можно не есть, но нельзя не пить - вот другая яркая особенность русских людей. Русские будут терпеть отсутствие хлеба, но взбунтуются при отсутствии водки. Водка стала важной частью культуры российского общества. Алкоголь - это то, без чего русские обходиться не могут и не хотят. Если в других странах говорят: „Кто рано встаёт, тот зарабатывает на хлеб“, то о русских можно сказать так: „Кто рано встаёт, у того будет что выпить“. Китайцы напоминают, что Ельцин был алкоголиком.

Стыда у русских людей нет ни капли. „Самое удивительно заключается в том, что они никогда не испытывают стыда, что бы они ни делали. Наоборот, они всегда находят всему оправдания“. В России на всех уровнях процветает обман.

Русские живут в постоянном страхе. Все кругом для них - враги. В России царит атмосфера всеобщей подозрительности. Роль ФСБ по-прежнему велика. „Почти все телефонные разговоры прослушиваются, и при желании спецслужбы всегда могут представить на вас компромат“.

В другом материале, „Сравнение Китая и России“, китайцы провели прямой сравнительный анализ двух стран. Если мудрый Китай, по мнению авторов, вслед за Японией и Южной Кореей, принял западную модель, то Россия двинулась по пути африканскому, в лучше случае - латиноамериканскому.

Следующий материал, „Открывая карту России“, описывает характер русского народа с точки зрения китайцев.

По мнению аналитиков, русская нация - сплошь воры, трусы, разбойники; основные черты их характера - злость, алчность и преклонение перед насилием. Авторы резюмируют: „Величие“ русской нации на 30% состоит из воровства и на 70% - из бандитизма».

Все представленное выше не претендует на полемику. Не важно — правильно о нас думают китайцы или нет. Важно — что они думают.