Альфред Великий: биография. Альфред Великий: биография, личная жизнь, достижения, исторические факты, фото Альфред из уэссекса

0849 - 26 октября 0899

король Уэссекса, правил в 871-899/901 годах, первый из королей Уэссекса, использовавший в официальных документах титул король Англии

Детство

Альфред родился в королевском поместье Ванатинг (совр. Уонтэйдж) в Беркшире. Он был младшим сыном Этельвульфа и Осбурги, братом Этельбальда, Этельберта и Этельреда I . В детстве он отличался слабым здоровьем, но у него был сильный дух и неукротимый характер. С самых малых лет он закалял свой организм воинскими упражнениями и охотой. Альфред старался ни в чём не отставать от своих старших братьев и взрослых воинов и добился в этом успеха. Уже в юношеском возрасте он всегда сражался в первых рядах, и к моменту получения короны это был уже сильный и мужественный воин, пользующийся авторитетом у войска.

Первые годы правления

Альфред стал королём Уэссекса после смерти своего старшего брата Этельреда I . Он был самым ученым человеком между всеми своими соотечественниками: в 853 году, будучи ещё ребёнком, он по повелению отца совершил поездку в Рим. Здесь папа римский Лев IV помазал его как будущего короля Уэссекса. Благодаря придворному воспитанию Альфред знал языки и труды древних писателей.

Однако всё это в начале правления сослужило ему плохую службу: если прежде он завоевал народное доверие своей храбростью, то, сделавшись королём, Альфред вскоре потерял популярность. Он мало уважал знания и опыт витенагемота, так как желал неограниченной власти, о которой он столь часто читал у римских писателей; он желал провести преобразования и придумывал нововведения, неясные и подозрительные для народа. Он был очень строг, и в этом саксы видели покушение на их древние права и свободу. Высокомерие короля, по свидетельству современников, было так велико, что он «не удостаивал просителей приёма и выслушивания их жалоб, не снисходил к слабым и почитал их за ничто».

Поражения от датчан

Постепенное отчуждение между королём и его народом привело к тяжёлым поражениям, которые англо-саксы вскоре понесли от данов. Он проиграл датчанам несколько сражений, но после уплаты дани купил себе перемирие на несколько лет. Кент и Уэссекс на некоторое время избавились от их набегов, но остальная Англия, оставленная без помощи, была завоевана викингами.

Датчане захватили и разграбили в 871 году Лондон . Потом несколько лет они копили силы, занимаясь мелкими грабежами и набегами. Весной 874 года викинги напали на Мерсию и быстро разгромили её войско. Король Мерсии Бургред бежал в Западно-франкское королевство, а на престол сел ставленник датчан Кёлвульф II. Часть датчан затем от Рептона двинулась на север к Тайну, но так как грабить здесь было уже почти что нечего, Гутрум , избранный датчанами королём Восточной Англии, возвратился с большей часть войска в своё королевство, чтобы дать воинам отдых и собрать подкрепление. Одновременно викинги стали осваивать захваченные ими земли, строить поселения и заниматься сельским хозяйством. В 876 году король Йорка Хальвдан I разделил земли в Нортумбрии и, согласно Англо-саксонской хронике: «…они [викинги] занялись пахотой и обеспечением своей жизни».

Строительство флота

Король Альфред использовал пять лет перемирия с большой пользой. У него был уже довольно большой опыт войн с датчанами и он заметил некоторые особенности ведения ими боевых действий: активное использование флота и уклонение от сражений на открытой местности. Хотя англо-саксы прибыли в Британию на кораблях и использовали при её колонизации свой флот весьма активно, к IX веку ни у одного из англо-саксонских королевств не было сколько-нибудь значительного флота. Альфред в большой тайне начал на реках строительство большого количества кораблей, и к 875 году располагал уже значительным флотом. В этом году флот Альфреда нанёс датчанам несколько поражений, которые, однако, были не очень значительны, но были важными для поднятия морального духа войска.

И его первой жены Осбурх , братом Этельбальда , Этельберта и Этельреда I .

В детстве он отличался слабым здоровьем, но неукротимым характером. С малых лет он закалял себя воинскими упражнениями и охотой, стараясь не отставать от старших братьев и взрослых воинов. С юности он сражался в первых рядах. К 20 годам, к моменту получения короны, он считался опытным и мужественным воином в глазах войска.

Первые годы правления

Однако всё это в начале правления сослужило ему плохую службу: если прежде он завоевал народное доверие своей храбростью, то, сделавшись королём, Альфред вскоре потерял популярность. Он мало уважал знания и опыт витенагемота , так как желал неограниченной власти, о которой читал у римских писателей; он придумывал нововведения, которых не любили старейшины. Высокомерие короля, по свидетельству современников, было так велико, что он «не удостаивал просителей приёма и выслушивания их жалоб, не снисходил к слабым и почитал их за ничто». В этом саксы видели покушение на их древние права и свободы.

Поражения от датчан

Постепенное отчуждение между королём и его народом привело к нескольким поражениям, понесённым англосаксами от данов , которым Альфреду пришлось уплатить дань . Заключённое перемирие избавило на время Кент и Уэссекс от набегов данов, но остальная Англия осталась без помощи и была завоевана викингами .

Строительство флота

Король Альфред использовал пять лет перемирия для создания собственного флота. Хотя англосаксы прибыли в Британию на кораблях, к IX веку ни у одного из англосаксонских королевств не было столь значительного флота. Датчане же активно использовали флот для неожиданных нападений с моря и уклонялись от сражений на открытой местности. Альфред втайне начал на реках строительство большого количества кораблей. К 875 году он уже располагал значительным флотом, который сумел нанести датчанам несколько поражений, хоть и не столь значительных, но важных для поднятия морального духа войска.

Военная реформа

Альфреду Великому приписывают и военную реформу. Альфред разделил страну на военные округа, в которых каждые пять хозяйств (гайд ) выставляли одного воина, снабжая его всем необходимым за свой счёт. Каждый город тоже давал определенное количество солдат. Служба в войске оставалась обязанностью каждого свободного человека, но теперь он мог часть времени проводить в своём хозяйстве. Кроме того, часть воинов теперь несла гарнизонную службу в городах и селениях, а другая часть находилась в действующей армии. Затем они менялись местами, так что воины не были надолго оторваны от своего дома.

Кроме того, каждый земледелец должен был принимать участие в содержании мостов и укреплений. Альфред первым отказался от народного ополчения (фирда) и стал формировать воинское сословие. Тэны , составившие англо-саксонскую знать, и воины королевской дружины были полностью освобождены от работ на земле. Дружинники становились средними и мелкими землевладельцами, на которых должны были работать крестьяне. В первые годы после реформы иногда ещё созывали крестьян в ополчение, затем это стало происходить всё реже и реже. Альфред приступил к восстановлению старых и строительству новых крепостей, способных отразить нападение небольшого отряда противника, либо выдержать осаду до подхода основных сил королевства. К концу жизни короля хронисты насчитывали [ ] около тридцати восстановленных и построенных крепостей.

Мир с викингами

Всю зиму Альфред готовил армию и флот к войне с данами . Ранней весной 877 года войско Уэссекса окружило Эксетер , а флот Альфреда блокировал побережье и лишил окруженных датчан возможности получить подкрепление. Датчане из Уэргема пытались прорвать блокаду Эксетера , но сильная буря разметала и разбила о прибрежные скалы бо́льшую часть флота викингов . Голод и отчаяние заставили данов вступить в переговоры и капитулировать. Был заключен мир, по которому датчане выдали заложников, заплатили выкуп и поклялись на смазанном кровью священном браслете не нападать более на владения короля Альфреда. Свою священную клятву датчане вскоре нарушили. Они ушли на север, но, как оказалось, недалеко. Расположившись у Глостера , они стали ждать подкреплений, вскоре прибывших. Между тем успокоенный Альфред распустил своё войско и вернулся в одно из своих имений в Сомерсете .

Викинги нарушают мир

Воспользовавшись тем, что Альфред распустил своё войско, в 878 году даны возобновили полномасштабную войну. Король Гутрум двинулся на юг. Его значительные военные силы с нескольких направлений вторглись в Уэссекс , овладели Лондоном и остановились на реке Эйвон , чтобы провести там зиму. Для Альфреда и его войска это было полной неожиданностью. Страна была парализована страхом. Никто не мог оказать организованного сопротивления. Датчане огнём и мечом прошли по всему королевству, расправляясь с плохо организованными отрядами саксов.

Особенно пострадали города и селения южной части королевства. Как сообщает Англосаксонская хроника «…вражеская армия…захватила всю землю западных саксов, изгнав огромную часть населения за море, а остальных подчинив своей власти…» . Альфред напрасно посылал гонцов с обнаженным мечом и стрелой по городам и селениям, призывая народ на войну. Лишь немногие откликнулись на его призыв. Альфред оказался без войска, в окружении лишь небольшого отряда верных ему дружинников.

Альфред в изгнании

В этих обстоятельствах, как передаёт хронист Ассер , Альфред покинул своих воинов и свой народ, и бежал чтобы спасти свою жизнь. Скитаясь по лесам и пустошам, он достиг границы корнуэльских бриттов . Тут, на полуострове, окружённом болотами, Альфред под чужим именем нашёл убежище в хижине рыбака. Он сам пёк себе хлеб из того, что уделял ему по гостеприимству рыбак. Войско данов беспрепятственно хозяйничало в его королевстве. Почти никто не знал, что стало с королём.

Укрепление государства

По заключении Уэдморского мира Альфред занялся укреплением и организацией своего королевства. Права на присоединённые земли он укрепил, заключая ряд брачных союзов членов своей семьи с королевскими домами Мерсии и Восточной Англии . В своём личном владении он оставил собственно Уэссекс , верхнюю часть долины Темзы , долину Северна , а также плодородные равнины Мерси и Ди из территории бывшего королевства Мерсия , которые с того времени и стали называться Мерсией . Остальная часть бывшей Мерсии , оставшаяся во власти датчан, стала называться Пять Датских городов .

Несмотря на всегдашнюю слабость своего здоровья, Альфред работал до самой смерти. Он успел сделать весьма много. День его был разделен на три равные части: одна из них посвящалась еде и отдыху, другая - государственным делам, третья - молитве и учёным занятиям. В своих издержках он соблюдал строгую экономию, так же, как и в государственных расходах.

Последние годы

В начале 890-х годов Англия вновь подверглась нашествию большого войска викингов , которые пытались овладеть плодородными землями южной части королевства, подобно тому как их соплеменники овладели Восточной Англией и Нортумбрией . В или 890 году умер датский король Восточной Англии Гутрум . Новым предводителем данов был избран Гастинг , не склонный к соблюдению мира. В 893 году войска датчан под предводительством Гастинга вторглись в Уэссекс : одна часть через Темзу из Эссекса , другая - с юга и юго-запада с кораблей. Почти целый год пытались даны закрепиться в Уэссексе, но это им так и не удалось. В 894 году они переправились обратно через Темзу и стали призывать валлийцев к восстанию. Однако теперь сами англосаксы перешли в наступление: сын Альфреда Эдуард и мерсийский элдормен Этельред II с отрядом лондонцев разгромили датский лагерь в Эссексе и пустились в погоню за отрядом, двигавшимся вдоль Темзы . Они настигли его недалеко от реки Северн , разбили и заставили вернуться в Эссекс .

В это время Альфред разбил флот данов , напавший на Эксетер , и отбил нападение на город валлийцев . Когда же Гастингу удалось в 897 году захватить Честер , Этельред выбил его оттуда и заставил датчан вернуться в лагерь на реке Ли, а Альфред с моря блокировал флот данов и захватил его. Часть викингов бежали на кораблях через Ла-Манш и начали грабить королевство Франков , а флот Альфреда после этого полностью очистил пролив от морских разбойников. Последние годы жизни Альфред посвятил планам союза христианских государств против разбойничьих вторжений язычников -норманнов .

Король Альфред, прозванный «Великим», умер в Уинчестере по одним данным [каким? ] 26 октября 899 года , по другим [каким? ] - 28 октября 901 года . Ему наследовал его сын Эдуард Старший .

Семья

В 868 году Альфред женился на Эальсвите (Эльсвите).

Дети от этого брака:

Альфред Великий в массовой культуре

В киноискусстве

• Фильм (1969 год) британского режиссёра Клайв Доннела «Альфред Великий » (Alfred the Great ). Роль Альфреда исполнил Дэвид Хэммингс , роль его врага Гутрума - Майкл Йорк . Этот фильм стал также первой значительной работой в кино для Иэна Маккеллена .
• В сериале () «Последнее королевство » (The Last Kingdom ) рассказывается история правителя Уэссекса Альфреда Великого, который смог вернуть обратно английские территории, некогда захваченные датскими викингами, которые неожиданно напали с моря.
• В сериале «Викинги» в 6 серии 3-го сезона Юдифь рожает от Этельстана младенца-бастарда , которому при рождении дают имя Альфред.

Напишите отзыв о статье "Альфред Великий"

Примечания

Литература

• Англосаксонская хроника. - СПб. : Издательство «Евразия», 2010. - 288 с. - ISBN 978-5-91852-013-0 .
• Ли Беатрис Аделейд. Альфред Великий, глашатай правды, создатель Англии. 848-899 гг. / Пер. с англ. З. Ю. Метлицкой. - СПб.: Евразия, 2006. 384 с.: ил. - Серия Clio personalis. - ISBN 5-8071-0160-X .
• Глебов А. Г. Англия в раннее средневековье. - СПб. : Издательство «Евразия», 2007. - 288 с. - ISBN 978-5-8071-0166-2 .
• Каппер Дж. П. Викинги Британии. - СПб. : Издательство «Евразия», 2003. - 272 с. - ISBN 5-8071-0139-1 .
• Матюшина И. Г. Боэций и король Альфред: поэзия и проза // Стих и проза в европейских литературах Средних веков и Возрождения / Отв. ред. Л. В. Евдокимова. - М .: Наука , 2006. - С. 11-57. - ISBN 5-02-033882-6 (в пер.).
• Савело К. Ф. Раннефеодальная Англия. - Ленинград: Издательство Ленинградского университета , 1977. - 144 с.
• Сойер Питер. . - СПб. : Издательство «Евразия», 2002. - 352 С. - ISBN 5-8071-0104-9 .
• Стриннгольм А. Походы викингов. - М .: ООО «Издательство АСТ», 2002. - 736 с. - ISBN 5-17-011581-4 .
• Хилл Пол. Альфред Великий и война с викингами / Пер. с англ. Е. А. Прониной. - СПб.; М.: Евразия, ИД «CLIO», 2014. - 256 с.: ил. - ISBN 978-5-91852-079-6 .
• // / Автор-составитель В. В. Эрлихман . - Т. 2.

Ссылки

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• . Наталья Басовская. Радио «Эхо Москвы »
• (англ.)

До нормандского завоевания Нормандская династия Плантагенеты Тюдоры Стюарты * монарх Дании † монарх Норвегии × герцог Нормандии Ξ герцог Аквитании ‡ монарх Ирландии Δ монарх Франции § монарх Шотландии ¶ Штатгальтер Нидерландов

Отрывок, характеризующий Альфред Великий

Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.

Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг"авда, чог"т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г"остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог"ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг"а велено пг"иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.

Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября.русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.

Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г"ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег"тям, дьяволам, дать дог"огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг"ону пг"ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг"аны! точь в точь баг"аны! Пг"очь… дай дог"огу!… Стой там! ты повозка, чог"т! Саблей изг"ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг"емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг"аться – так дг"аться. А то чог"т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг"ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.

Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.

Даны полагали, что Уэссекс сохраняет независимость только потому, что они пока до него не добрались. В 871 г. завоеватели поднялись вверх по Темзе к Редингу. Там их встретило уэссекское войско под предводительством короля Этельреда (и его младшего брата Альфреда, который когда-то сопровождал отца в Рим). И вновь уэссекское войско одержало победу над доселе непобедимой силой, хотя позднейшие легенды приписывают все заслуги Альфреду, который взял на себя командование, в то время как король саксов стоял на месте .

Однако победа Уэссекса оказалась не окончательной. Даны отступили, но не сдались. В другом сражении, состоявшемся через две недели, уэссексцы потерпели поражение, а Этельред был смертельно ранен .

У Этельреда остались малолетние сыновья, но Уэссекс находился в смертельной опасности, и было крайне неразумно отдавать власть в руки детей, при наличии взрослого отпрыска королевской династии, уже показавшего себя в битвах. Таким образом, четвёртый и младший сын Этельвульфа Альфред в 871 г. взошёл на трон в возрасте двадцати трёх лет.

Ситуация была мрачной. Даны пока ещё не стали хозяевами всей Англии. Северные области Нортумбрии и западная часть Мерсии сохраняли видимость независимости. И всё же они не могли представить серьезной преграды для триумфального шествия датчан. Лишь Уэссекс, контролировавший земли к югу от Темзы, оставался свободным, но жестокий натиск данов практически обескровил его.

Сразу после восшествия на престол Альфреда даны попытались воспользоваться неразберихой первых дней правления и начали наступление. Они прошли маршем далеко на юг и одержали победу над Альфредом в сражении при Уилтоне, в двадцати пяти милях западнее Винчестера. Тем не менее победа досталась данам нелегко, а Альфред, отступая, сохранил своё войско.

Но он понимал, что долго не продержится. Он должен был выиграть время, чтобы перестроиться, подготовиться, - время, время, время. Любой ценой. Поэтому он решил купить мир, чтобы даны ненадолго оставили его в покое. Со своей стороны даны тоже не особенно стремились воевать, по крайней мере с доблестными уэссексцами, которые, даже когда терпели поражение, наносили врагу ощутимые потери. Они приняли деньги и следующие несколько лет сконцентрировали свои усилия на остальной части Англии. Они положили конец королевству Мерсия, скинув её последнего короля с престола всего через восемь - десять лет после смерти великого Оффы.

Теперь у Альфреда была передышка, и он быстро сообразил, что ему нужен флот. Именно господство на море приносило викингам победы; они могли причаливать в любом месте в любое время и быстро исчезать в случае необходимости. Используя корабли, викинги получали возможность пополнять свои ресурсы или обходить войско врага с тыла. Пока их противники не имели собственного флота, викинги могли проиграть ту или иную битву, но всегда возвращались вновь. Их невозможно было победить.

Казалось бы, люди, постоянно жившие в страхе перед нашествием, должны были осознавать необходимость создания флота; в этом случае они могли бы перехватывать корабли викингов, не подпуская их к побережьям. Странно, что покорные жертвы викингских нашествий до этого не додумались или были столь непривычны к морю, что боялись его так же сильно, как викингов.

Альфред был исключением. Саксы некогда бороздили море (иначе как они могли достичь берегов Британии), и ничто не мешало им вновь стать мореходами. Итак, Альфред приступил к строительству флота, по существу положив начало будущему могуществу самой мощной морской державы в мире.

Затем, когда данам надоело соблюдать договор и они возобновили свои набеги, в дело вступил флот Альфреда. В 875 г. его корабли были спущены на воду и сумели в морском сражении одержать победу над данскими судами. Это неудивительно, поскольку команды новых кораблей состояли из людей опытных. Это были не уэссексцы, фризские наёмники (лучше сказать - пираты), нанятые Альфредом. Он выиграл и второе сражение год спустя после того, как шторм разметал и уничтожил часть данского флота .

Самым могущественным из предводителей данов был Гутрум, обосновавшийся со своими людьми в землях бывшей Восточной Англии. Уязвленный морскими победами Альфреда, он решил стереть Уэссекс с лица земли.

К сожалению, Альфред потерял бдительность. В январе 878 г. король Уэссекса находился в Чиппенгеме, в пятнадцати милях южнее Темзы. Это была любимая резиденция короля, но она располагалась в опасной близости от границы. Обычно королевские воины были настороже, но в тот момент все пировали, празднуя Рождество.

Язычники-даны не отмечали подобных праздников, и Гутрум сумел подойти с большим войском к самому Чиппенгему, прежде чем саксы их заметили. Даны прорвались через ворота и устроили жестокую резню. Сам Альфред едва успел бежать с небольшим отрядом.

На какое-то время уэссексцы утратили мужество, и даны захватили Уэссекс целиком. Сам Альфред скрывался в болотах и лесах Сомерсета южнее Бристольского залива. Последний саксонский король в Англии вёл партизанскую войну, и окончательная победа данов, казалось, была не за горами.

Знаменитая история об Альфреде и его злоключениях знакома всем английским детям, как рассказ о Джордже Вашингтоне и вишневом дереве известен всем юным американцам - и едва ли она более правдива.

Легенда повествует о том, что Альфред вынужден был скрываться в хижине пастуха, который не знал ничего о своем госте, кроме того, что это какой-то воин, ускользнувший от данов.

Жене пастуха не слишком всё это нравилось, поскольку, окажись здесь случайно даны, ни её мужу, ни ей не поздоровилось бы. Однажды она заставила Альфреда следить за пирожками, точнее, лепешками, которые жарились на огне. Она подробно объяснила ему, что надо делать, Альфред рассеянно кивнул, а сам продолжал раздумывать, как ему вернуть королевство, и не заметил, как лепешки подгорели.

Женщина, однако, это заметила. Она ворвалась и стала кричать: «Боже, лепёшки горят, а ты даже не потрудился их перевернуть; а когда доходит до еды, ты тут как тут».

Бедный Альфред, склонив голову, выслушал её справедливые упреки. Эта сцена унижения короля, которого отчитывает жена пастуха, очень впечатляет любого, кто знает (а все англичане это знают), что он впоследствии стал могущественнейшим из всех саксонских королей и справедливо получил имя Альфреда Великого. (Возможно, история эта была придумана, чтобы подчеркнуть всю трагичность его тогдашнего положения, поскольку впервые мы находим её в сочинении, появившемся через двести лет после описываемых событий.)

На самом деле Альфред не только таился и прятался. Он построил укрепление среди болот (теперь там совершенно другой ландшафт) и оттуда совершал вылазки против датчан, потихоньку собирая вокруг себя людей.

Другая легенда рассказывает, что для того, чтобы получить точные сведения о планах врага и диспозиции его войска, Альфред сам отправился в лагерь данов под видом менестреля, развлекал их музыкой и пением, а узнав все, что ему нужно, отправился восвояси. (Авторы приключенческого фильма позавидовали бы такому сюжету.)

Спустя пять месяцев после бегства из Чиппенгема Альфред собрал достаточно большое войско и, выяснив диспозицию данов, начал наступление. Поздней весной он захватил противников врасплох в Эдингтоне, чуть южнее Чиппенгема, где прежде они нежданно-негаданно напали на него. Он разбил Гутрума и осадил данов в их укреплённом лагере.

Гутруму оставалось или голодать, или сдаться, и он выбрал последнее, тем более что Альфред предложил ему договор на вполне приемлемых условиях. В этом он был нрав. Если бы он потребовал слишком много, Гутрум в отчаянии стал бы драться, а убив Гутрума, Альфред навлёк бы на себя месть со стороны данов. Приемлемые условия, с другой стороны, могли подвигнуть Гутрума к примирению.

Альфред потребовал лишь, чтобы Гутрум ушёл из Уэссекса, и тогда он признаёт за данами право на все их владения в других частях Англии. Граница между «данской» и «саксонской» Англией шла с северо-запада на юго-восток, от устья реки Ди до устья Темзы.

Данская половина стала называться Денло, то есть «область датского права», область, где имеют силу обычаи и законы данов. В неё вошли бывшие Нортумбрия, Восточная Англия и Эссекс, а также восточная часть Мерсии.

Саксонскими оставались сам Уэссекс и бывшие Суссекс, Кент и западная Мерсия. Они больше не были самостоятельными королевствами. Осталось лишь одно саксонское королевство. Альфред был не королём Уэссекса, но королём Англии; фактически он был первым королём Англии, несмотря на то что правил лишь половиной территории.

Заключая соглашение, Альфред, возможно, понимал, что разделение на «данскую» и «саксонскую» Англию весьма условно и, по сути, не принципиально. Даны не слишком отличались от саксов. Они пришли из тех же земель, откуда прежде пришли саксы. Их языки и культура были похожи. Они вполне могли (и так оно и получилось) в скором будущем смешаться и создать единое королевство.

Имелось только одно препятствие - религия, поскольку даны до сих пор оставались язычниками, и Альфред решил устранить его. В качестве одного из условий соглашения Альфред потребовал, чтобы Гутрум принял крещение.

Гутрум согласился (возможно, он уже склонялся к этому решению), и Альфред стал его крестным. Данский конунг принял новое имя, которое для саксов звучало более по-христиански, - Этельстан. После этого христианство быстро распространилось среди данов, и более никогда ни в одной части Англии не правили язычники.

Проблема, тем не менее, не была решена окончательно. В Англии оставались даны, не подчинявшиеся Гутруму, и они иногда возобновляли набеги . Альфред сурово пресекал любые попытки вторгаться на его территорию и, когда авторитет его поднялся на недосягаемую высоту, решил, что ему нужен Лондон в качестве бастиона против набегов. В 886 г. он занял город и укрепил его.

После этого границы Денло были зафиксированы в письменном документе. Он носит имя Уэдморского соглашения по названию места, где заключался договор. Уэдмор расположен примерно в тех краях, где Альфред скрывался и сжёг лепешки. Гутрум договор принял.

После событий 878 г. у Альфреда выдавались мирные передышки, чтобы заняться внутренними делами королевства. Викингские нашествия расстроили финансовую и правовую систему, и он взялся их восстанавливать. Он внимательно изучил библейские законы, изложенные в Ветхом Завете, а также ранние кодексы, составленные Этельбертом Кентским и Ине из Уэссекса. Затем он создал свой свод законов, включив в него все, что ему казалось полезным из предыдущих.

Естественно, ученость и просвещение в Англии пришли в упадок после всех несчастий прошедшего столетия. Из форпоста европейской культуры, давшего миру таких людей, как Беда и Алкуин, Англия превратилась в невежественную, дикую страну. Это очень беспокоило Альфреда, принадлежавшего к тем немногим королям, которые были прирождёнными учёными.

Он собрал вокруг себя образованных клириков из своих собственных владений и приглашал ученых людей из Франкского королевства, как за сто лет до этого Карл Великий приглашал ученых людей из Англии. Поскольку в Англии мало осталось тех, кто знал латынь, он постарался перевести книги, которые, по его мнению, должен был знать каждый человек, с латыни на древнеанглийский. Некоторые переводы он выполнил сам. В частности (по преданию), он перевел «Церковную историю».

Как и Карл Великий, Альфред организовал при своем дворе школу, где мальчики обучались читать и писать.

Альфред правил двадцать восемь лет и умер в 899 г. Англия, которую он застал униженной, разорённой, ввергнутой в хаос и невежество, теперь вновь набирала силу.

Короля похоронили в Винчестере. Его добрый нрав и разумное правление снискали ему искреннюю любовь его подданных, и он оставался в памяти людей как великий саксонский герой даже в те тёмные времена, которые Англии ещё предстояло узнать.

Через океан

Хотя Эдингтонское сражение стало поворотным пунктом в судьбе Англии, в других местах наступление викингов продолжалось. Во Франции не было столь решительного и могущественного короля, как Альфред, и в 885–887 гг., в то самое время, когда Альфред захватил Лондон, чтобы закрепить свой успех, франки из последних сил удерживали осаждённый Париж.

На счету викингов были и более удивительные победы - над безликими силами природы. В конце концов, они не были злобными чудовищами, мечтавшими лишь о разрушении, пытках и смерти. Многие просто искали свободные земли, чтобы поселиться. А когда викинги оседали в каком-то месте, они проявляли удивительную способность быстро перенимать все достижения цивилизации и создавать эффективную систему правления. (Не будем забывать, что их потомки в Норвегии, Швеции и Дании живут в наиболее цивилизованных обществах в мире.)

Потребность в земле в сочетании с викингской отвагой естественным образом привели к тому, что викинги на своих судёнышках дерзко бороздили северные моря и совершали вояжи, которые другие европейские народы сумели повторить лишь спустя шестьсот лет.

Викингов гнала на запад политическая обстановка у них дома. Норвежский конунг Харальд Прекрасноволосый, получивший власть около 860 г. и правивший, если верить источникам, невероятно долго - почти семьдесят лет, прибрал к рукам всю страну, а непокорных вынудил бежать.

Один из таких изгнанников, норвежец Ингольф, сын Арна, в 874 г. высадился в Исландии, на острове, лежащем в 650 милях к западу от Норвегии и в 500 милях к северо-западу от северной оконечности Британии.

Ингольф не был первооткрывателем. Некоторые полагают, что Пифей из Массалии, греческий мореплаватель, за двенадцать веков до этого видел остров и назвал его Туле. Разумеется, этого нельзя сказать с уверенностью. Пифей, судя по всему, обогнул Британию, и, скорее всего, его Туле - это Шетлендские острова, расположенные в 125 милях на северо-востоке от Британии.

С большими основаниями мы можем приписать открытие Исландии ирландцам. Кельтские монахи, искавшие новые места для своей миссионерской деятельности после поражения в Англии, вероятно, обосновались на Фарерских островах в 250 милях к северу от Британии.

Около 790 г., когда на Ирландию обрушилось «неистовство норманнов», монахи, проживавшие на Фарерах, вероятно, перебрались в Исландию, от которой их отделяло лишь триста миль.

Что на Фарерах, что в Исландии условия для жизни были суровыми, и ирландцы не задержались надолго ни там, ни там. Они умерли или уплыли, и к 800 г. острова были необитаемы. Викинги колонизовали их и основали здесь постоянные поселения. Жители современных Фарерских островов и Исландии - потомки тех самых поселенцев.

Исландия использовалась как база для дальнейших экспедиций. Исландские мореходы привозили из странствий рассказы о земле, расположенной ещё дальше на западе, и в 982 г. исландец Эйрик, сын Торвальда, более известный как Эйрик Рыжий, решил отправиться на её поиски. Он только что был объявлен вне закона на три года и счёл, что такое плавание - не худший способ проводить время.

Эйрик приплыл в Гренландию, расположенную в двухстах милях к северо-западу от Исландии. Европейцы никогда прежде не ступали на эту землю.

Гренландия - величайший в мире остров, но она представляет собой пустыню, покрытую по большей части толстым слоем льда, реликт ледникового периода. Только Антарктида столь же холодна и безжизненна.

Лавируя среди плавучих льдов, Эйрик достиг южной оконечности острова, а затем повернул на юго-запад, где берега казались более приветливыми. В те времена климат на севере был несколько мягче теперешнего, и Эйрик решил, что южная часть острова пригодна для обитания. В 985 г. он возвратился в Исландию, чтобы набрать колонистов, и стал рассказывать им небылицы, какие и сегодня плетут продавцы недвижимости. Он даже имел наглость назвать остров Гренландией, «Зелёной землей». Это название сохранилось до наших дней.

Эйрик со своими спутниками вновь отплыл на запад в 986 г., на сей раз на двадцати пяти кораблях. Четырнадцать из них благополучно добрались до острова. На юго-западном побережье было основано поселение. Географически Гренландия расположена южнее, чем Исландия, но, если берега Исландии омывает теплый Гольфстрим, вдоль побережий Гренландии проходит холодное Лабрадорское течение. И тем не менее, потомки викингов-колонистов жили здесь на протяжении многих поколений.

Из Гренландии они отправлялись дальше. В 1000 г. сын Эйрика Лейв (также известный под именем Лейв Счастливый) возвращался в Гренландию из Норвегии. Он хотел высадиться в южной оконечности острова, но погода была туманной, и корабль проскочил мимо Гренландии. Лейв открыл новую землю, которую он исследовал и назвал Винландом, «Виноградной страной». Затем он вернулся в Гренландию.

По поводу этого путешествия до сих пор ломаются копья. Почти наверняка Лейв доплыл до Североамериканского континента. Едва ли могло быть иначе, если он достаточно долго плыл на запад, ибо шестьсот миль отделяют Североамериканский континент от южной оконечности Гренландии.

Разумеется, Лейв рассказал, что нашёл в новой земле виноградную лозу, поэтому он и дал ей такое название. Прямо на запад от южной оконечности Гренландии, однако, располагается Лабрадор, на пустынном побережье которого уж никак не может расти виноград. По этой причине многие полагают, что Лейв исследовал южное побережье Северной Америки и добрался чуть ли не до Нью-Джерси.

Нет ни единого подтверждения того, что гренландцы основали в Северной Америке какие-либо поселения или исследовали её внутренние территории. Некоторые находки, обнаруженные в разных местах, которые приписывают викингам, кажутся весьма сомнительными. Самой замечательной из них был так называемый «Кенсингтонский рунический камень», обнаруженный в 1898 г. около селения Кенсингтон в штате Миннесота неким фермером, шведом по происхождению. Он был покрыт рунами. Камень датировался 1362 г., и руническая надпись сообщала, что небольшой отряд из тридцати человек нашёл свою смерть предположительно от рук индейцев. К сожалению, специалисты практически уверены в том, что камень является подделкой.

Более весомым аргументом является карта XV века, подлинность которой была подтверждена в 1965 г. На карте изображен остров, судя по очертаниям Гренландия, а западнее - другой остров с двумя заливами, очертания которого смутно напоминают южную часть Лабрадора. Интересно, что исходя из датировки её вполне мог видеть Колумб, и в этом случае плавание викингов внесло непосредственный вклад в позднейшее открытие и колонизацию Америки. (Этот вопрос, однако, ни в коем случае здесь не обсуждается.)

Чтобы покончить с историей Гренландии, следует сказать, что поселения викингов продержались там ещё четыреста лет после Лейва, сына Эйрика. Климат постепенно становился более суровым, а жизнь всё более тяжёлой. После 1400 г. из Гренландии перестали приходить какие-либо вести. Когда в 1578 г. английский мореплаватель Мартин Фробишер вновь открыл Гренландию, он не обнаружил там европейцев. Лишь небольшие группы эскимосов бродили по острову.

В связи с историей Лейва Счастливого периодически разгораются споры о том, кто же «на самом деле» открыл Америку. Всё зависит от того, что понимать под «открытием». Если считать, что просто увидеть новую землю или даже исследовать её недостаточно и подлинного «открытия» не происходит, если первооткрыватель не объявил о нём во всеуслышание и за ним не последовала колонизация (при условии, что земля пригодна для обитания), тогда Америку, бесспорно, открыл Христофор Колумб в 1492 г.

Но был ли вообще Лейв, сын Эйрика, первым, кто увидел Америку? С этим также можно поспорить.

Например, существует сказание об ирландском монахе по имени Брендан, который плавал на запад около 570 г., более чем за четыре столетия до Лейва, и видел некую неизвестную землю. «Остров Св. Брендана» фигурировал в преданиях до тех пор, пока мореплаватели не изучили всю Атлантику. Некоторые считают, что ирландский монах открыл Америку. Разумнее, однако, предположить, что легенда о Брендане повествует в искажённом виде об открытии ирландцами Исландии («неполном» открытии, поскольку остров тогда не был заселен и спустя какое-то время оказался заброшен).

Далее, в Бразилии в 1872 г. была обнаружена надпись, в которой использован финикийский алфавит. В надписи содержится рассказ о том, как финикийский корабль, странствовавший в составе флотилии, огибавшей Африку, был отнесён на запад, к берегам Бразилии. Её посчитали подделкой, однако в 1968 г. профессор Сайрус X. Гордой высказал предположение о том, что она, возможно, подлинная. В этом случае финикийские мореплаватели увидели Америку за тысячу лет до легендарного Брендана.

Однако во всём этом присутствует некий неосознанный расизм, поскольку речь идёт всегда о первом белом человеке, открывшем Америку; местные жители в расчёт не принимаются. Истинным первооткрывателем Америки был некий неизвестный человек, живший в Сибири около двенадцати тысяч лет назад в эпоху ледникового периода. В то время Восточная Сибирь и Аляска были относительно свободны от льда, а понижение уровня моря (из-за огромного количества воды, запертой во льдах) привело к образованию перешейка на месте нынешнего Берингова пролива.

Сибиряк прошёл по этому мосту. За ним последовали другие, и они открыли Америку. Это было настоящее открытие, потому что континент был заселен, и потомки этих первых сибиряков стали индейцами, которые встречали европейцев, прибывших из Финикии. И их потомки до сих пор населяют этот континент.

Сын Альфреда

Давайте вернёмся в Англию ко времени смерти Альфреда. Встал вопрос о престолонаследии. Альфред сменил на троне своего старшего брата Этельреда, а у того были юные сыновья. Они были маленькие, а Альфред - взрослым, поэтому королём стал он, но теперь по крайней мере один из этих мальчиков - Этельвальд - вырос. У сына старшего брата было больше прав на трон, чем у сына самого Альфреда - Эдварда.

По современным понятиям Этельвальд был абсолютно прав. Однако подобное понимание законности наследования вошло в обиход лишь спустя несколько столетий. В германских королевствах времен Альфреда все члены королевской династии рассматривались в качестве возможных кандидатов на престол, и знать королевства избирала (в теории) того, кто, по их мнению, лучше всего подходил на роль короля.

Были и другие саксонские короли с именем Эдвард, потому сына Альфреда следует называть Эдвард I. Однако обычай различать королей по номеру появился гораздо позднее. Во времена саксов и в позднейших хрониках, относящихся к саксонскому периоду, королям давались прозвища. Так, например, нашего короля Эдварда, как первого короля с таким именем, называют Эдвард Старший. Я последую этому обычаю, поскольку благодаря ему описания приобретают большую красочность. Тем не менее так легко запутаться, какой Эдуард следует за каким, и я в некоторых случаях буду пользоваться и номерами. (Правда, в случае Эдвардов (Эдуардов) цифровые обозначения особенно неудобны, поскольку были другие Эдуарды в Англии уже после саксонского периода, и они-то как раз различались порядковыми номерами. Так, Эдуардом I обычно называют не Эдварда Старшего, а другого английского короля, который взошёл на трон в 1272 г., почти через четыреста лет после Эдварда.)

Во всяком случае, Этельвальд, обидевшись, что его обошли (или, возможно, чтобы не говорить о нём плохо, разумно опасаясь за собственную жизнь и свободу), бежал в Денло. Там он занимался тем, чем обычно занимались подобные ему изгнанники: пытался убедить властителей данов напасть на саксонские земли и посадить его на трон. Он, видимо, согласился править как вассал данов, если те ему помогут.

В 902 г. Этельвальду удалось убедить правителей Восточной Англии выступить против саксов. Однако вскоре он погиб в битве. Эти события положили конец старому мирному договору между Альфредом и данами и стали началом новых войн.

Но в течение жизни одного поколения ситуация принципиально изменилась. Саксонская Англия стала теперь гораздо сильнее, чем был Уэссекс при восшествии на трон Альфреда именно благодаря его политике. С другой стороны, даны, уже целое поколение жившие на своей земле, растеряли былой варварский пыл и любовь к сражениям. Кроме того, у них не было единого правления, и их не составляло труда разбить поодиночке.

Саксов возглавляла замечательная пара - брат и сестра. Такое нечасто увидишь в истории. Сестра Эдварда Старшего, Этельфлед, была замужем за знатным мерсийцем, которого Альфред поставил управлять саксонской частью Мерсии. Этельфлед отличалась твердым характером, достойным дочери Альфреда. В английских источниках её называют не иначе как «Повелительница Мерсии».

Эдвард и Этельфлед вместе встретили атаку данов. Они вторглись в Нортумбрию, решительно отбили попытку контрнаступления, предпринятую данами, и к 910 г. обрели контроль над всем этим регионом.

Но в руках данов по-прежнему оставались восточная часть Мерсии и Восточная Англия. Эдвард и Этельфлед действовали осмотрительно, без излишней торопливости, которая могла привести к самым печальным последствиям. Несколько лет они строили крепости на границе с данами, которые могли прикрыть саксонские территории в случае, если их наступление провалится и враги нанесут ответный удар.

В 917 г. Эдвард счёл, что всё готово. Он вторгся в восточную Мерсию и, сметя данов, захватил их крепость в Дерби. К концу года вся Восточная Англия была под его контролем.

Последнее решающее наступление, планировавшееся в следующем году, пришлось отложить, когда в июне пришла весть о смерти Этельфлед. Эдварду пришлось вернуться в Мерсию, чтобы решить вопрос о наследовании. Он не хотел отдавать Мерсию в руки кого-либо из представителей местной знати: в этом случае саксонская Англия рисковала опять развалиться на отдельные королевства, к радости данов.

Когда Эдвард вновь вернулся к делам войны, он действовал, как всегда, стремительно, и к концу 918 г. последняя из областей Дании признала его власть. Первый период датского владычества в Англии закончился спустя всего лишь пятьдесят лет после того, как нашествия данов разрушили гептархию.

Это, разумеется, не означало, что данов изгнали из Англии. Они остались и постепенно смешивались с саксонским населением, так что современный англичанин - потомок тех и других. Некоторые правители данов даже сохранили свое положение, при том, что верховная власть принадлежала королю саксов.

Теперь Эдвард обладал большим могуществом и правил более обширной территорией, чем любой прежний саксонский монарх. Он даже с большим правом, чем Оффа, мог именоваться королём всей Англии.

По иронии судьбы именно во времена правления Эдварда Старшего, когда саксы одержали такую триумфальную победу над потомками викингов, новая шайка викингов вовсю хозяйничала за морем - и этим их победам суждено было коренным образом изменить весь ход английской истории полтора века спустя.

Местом действия была Франция. Там в те времена правил Карл III, по прозвищу Простоватый (это определение в данном случае скорее означает «глупый», нежели «безыскусный», и, очевидно, было дано ему не зря). Карл, праправнук Карла Великого, но ничего общего с ним не имевший, был совершенно неспособен справиться с викингами.

В 911 г. пираты предприняли очередной набег. Войско викингов вошло в устье Сены и захватило земли на южном побережье Ла-Манша. Их предводителем был Хрольв, или Ролло, Пешеход. Его так прозвали, по преданию, за то, что он был слишком высок и тучен, так что северные кони не могли везти его на себе, и поэтому он вынужден был ходить пешком. (Его изгнал из Норвегии тот самый Харальд Прекрасноволосый, чьё жестокое правление привело к заселению Исландии.)

Справедливости ради надо сказать, что у Карла в то время были и другие проблемы. Он стремился расширить свои владения, прихватив земли, которыми правил его внезапно умерший родич, и у него хватало проблем с местной знатью. У Карла просто не было времени на викингов. Все, что он хотел, - это мира с ними, любой ценой.

Он поинтересовался у викингов, что они хотят за то, чтобы оставить его в покое, и они ответили, что хотят получить в постоянное владение земли, которые они захватили, чтобы поселиться и жить здесь.

Карл Простоватый согласился, потребовав лишь, чтобы Ролло признал его верховную власть. Этот жест сохранил бы лицо Карла, представив дело так, что Ролло подчинился могущественному властителю франков и получил за это вознаграждение, хотя в действительности со стороны франков это была безоговорочная и постыдная капитуляция.

Легенда говорит, что хотя Ролло и согласился признать верховную власть Карла, но не захотел, как предписывал обычай, целовать его сапог, повелев сделать это одному из своих подчинённых.

Подчинённый, также посчитавший подобную процедуру постыдной для себя, схватил ногу Карла и поднял её к своим губам. Карл пошатнулся и растянулся на земле, что было поистине символично.

Страну, где теперь поселились викинги, или норманны, стали называть Нортманния или Нормандия. Её жителей именовали нормандцами. Ролло принял христианство вскоре после заключения соглашения и получил имя Роберт. Ко времени его кончины (самое позднее в 931 г.) Нормандия была отлично обустроена, и он стал родоначальником прославленной династии воинов и королей.

Внук Альфреда

Эдвард Старший, должно быть, знал о возникновении Нормандии (хотя и не мог предвидеть, какую роль она сыграет в судьбе Англии), ибо к тому времени Англия оказалась вовлечена в круг европейской политики, как это было в правление Оффы.

В самом деле, одна из дочерей Эдварда вышла замуж за Карла Простоватого, и у них родился сын Людовик, который, таким образом, был потомком одновременно Карла Великого и Альфреда. Династия Карла Великого к этому моменту утратила всё своё былое величие. Она правила теперь не огромной империей, а лишь одной Францией, однако для Карла Простоватого и Франции оказалось много.

В 923 г. Карла свергли его собственные бароны, а двухлетнего Людовика в целях безопасности отправили ко двору деда со стороны матери в Англию.

Сам Эдвард пережил романтическое увлечение, влюбившись в красивую дочь пастуха. Неизвестно, женился он на ней или нет, но у него был от неё сын Этельстан, который воспитывался в Мерсии под присмотром своей тётушки Этельфлед .

Это обстоятельство делало его как бы отчасти мерсийцем, что было неплохо, поскольку Мерсия всё ещё хранила память о своей независимости и былом могуществе и иногда пыталась сопротивляться господству Уэссекса.

Когда Эдвард Старший, успешно правивший четверть века, умер, Этельстан тотчас был избран королём Мерсии и лишь год спустя стал королём всей Англии.

Этельстан успешно продолжал дело, начатое его отцом и дедом. Если Эдвард удовлетворился тем, что его признавали как верховного короля, и оставил правителям данов некую видимость независимости, то Этельстан пошёл дальше и предъявил права на единоличную власть над всей страной. Он, например, захватил Йорк, где новая волна эмиграции из Норвегии способствовала укреплению положения данов.

Более того, он претендовал не только на Англию. Он хотел править всей Британией, а для этого требовалось подчинить скоттов на севере и валлийцев на западе. Этельстан заставил их платить дань и признать установленные им границы. Он именовал себя «королём всей Британии» и подтвердил своё реальное право на этот титул, когда в 934 г. послал войска на север за Ферт-оф-Форт и его корабли заняли всё шотландское побережье вплоть до самой северной её оконечности.

Политика Этельстана не могла не вызвать ответной реакции. В течение полувека с момента возникновения королевства Шотландии и коронации Кеннета I это королевство вело полную опасностей жизнь, совершая набеги на Нортумбрию и пытаясь отражать нападения викингов.

Наконец в 900 г. (через год после смерти Альфреда Великого) королём Шотландии стал Константин II. В его правление викингов удалось на время обуздать и Шотландия расширила свои владения до самой северной оконечности острова. Тем не менее за время своего сорокалетнего правления Константин мало что сумел сделать на юге. Сначала Эдвард, а затем Этельстан держали его на вторых ролях. Северный поход Этельстана в 934 г. стал последней каплей, и Константин решил нанести ответный удар.

Для этого ему нужны были союзники. На юге от его королевства и на западе от Нортумбрии располагалось Стратклайдское королевство. (Оно занимало часть территории современной Шотландии, южнее Глазго.) Его кельтские правители сумели остаться независимыми и от Шотландии и от Англии. Они охотно присоединились к Константину, как и правители Уэльса.

Дополнительное подкрепление пришло из Ирландии. Там викинги были всё ещё сильны, и смешанное войско викингов и ирландцев явилось во главе с Олавом, сыном Гутфрида, родичи которого до недавнего времени правили в Йорке.

В целом это было нечто вроде объединенного кельтского выступления против владычества саксов, наглядная демонстрация того, что после пяти веков кровопролитной борьбы с германцами кельты ещё способны сражаться.

В 937 г. Олав с большой флотилией вошёл в Хамбер и, соединившись со своими шотландскими и валлийскими союзниками, двинулся в глубь страны. Где-то в Нортумбрии в месте, которое в древней поэме именуется Бруннанбургом (где оно находится, точно неизвестно), кельтское войско встретилось с армией Этельстана, и после долгого кровопролитного сражения он одержал победу. Константин и Олав остались живы и сумели бежать, но из их войска мало кто уцелел.

Главенство Этельстана получило всеобщее признание, и этот момент можно считать вершиной могущества саксов в Британии. На континенте авторитет саксонского короля также был велик. Когда нормандцы стали распространять свое влияние на запад вдоль южного побережья Ла-Манша и захватили Бретань, сын герцога Бретани бежал в Англию, где его дружески принял Этельстан. При его дворе воспитывался младший сын норвежского конунга Харальда Прекрасноволосого. Вместе с ним рос Людовик, сын Карла Простоватого и племянник Этельстана, которого привезли в Англию за год до восшествия Этельстана на престол.

Все трое впоследствии с помощью Этельстана получили власть. Хакон вернулся в Норвегию в 935 г., одержал победу над братом, носившим мрачное прозвище Эйрик Кровавая Секира, изгнал его из страны и стал конунгом.

Затем, в 936 г. прибыло посольство из Франции с просьбой, чтобы Людовик возвратился во Францию в качестве короля и положил конец тринадцатилетней смуте. В присутствии Этельстана и его королевы послы принесли клятву верности юному наследнику. Он прибыл во Францию как Людовик IV и был известен под именем Людовик Заморский.

Людовик неожиданно показал себя очень сильным правителем: возможно, добавление крови Альфреда подкрепило иссякающее наследие Карла Великого. Тем не менее Франция была разъединена из-за интриг знати, и ни один король не мог чувствовать себя уверенно. После Людовика IV правили ещё два короля из рода Карла Великого, и на них династия закончилась.

Тот факт, что три могущественных саксонских короля правили страной в течение шестидесяти восьми лет, свидетельствует о стабильности внутренней ситуации в Англии и эффективности её системы правления. Уэссекс был поделён на административные округа, называвшиеся скирами (от латинского слова, означавшего «деление»). Завоёванные области Данело также поделили на скиры. Эти административные единицы были достаточно мелкими во времена, когда транспортное сообщение и связь представляли определённые трудности и создавались с таким расчетом, чтобы разорвать территориальные связи, восходящие ко временам гептархии.

Англия и по сей день разделена на шайры или графства. Самым крупным является Йоркшир: его площадь составляет шесть тысяч квадратных миль. Большинство остальных графств имеют площадь от пяти до двух тысяч квадратных миль.

Верховной властью в скире был элдормен. Буквально это слово означает «старый человек». В древние времена оно использовалось буквально, поскольку применялось по отношению к патриарху, старейшине рода, которому подчинялись остальные члены семьи. Затем оно стало применяться к главе правящего рода безотносительно к его возрасту. Главной его обязанностью было вершить суд, а когда этот титул утратил свою былую значимость, его заменил титул «эрл», что означало просто «знатный человек».

Также король назначал в каждый округ своего представителя, в чьи обязанности входил сбор налогов и наблюдение за исполнением королевских указов. Такие должностные лица назывались герефами.

Король, безусловно, должен был считаться с элдорменами, епископами и другими знатными людьми. Ему жилось проще, если они его поддерживали, и в обычае королей было советоваться с ними при принятии решений. В таких случаях он созывал совет, который назывался уитэногемот («совет мудрых»). Уитэногемот избирал нового короля после смерти предыдущего, помогал ему в составлении законов, назначении налогов и прочих делах.

Наличие уитэногемота укрепляло позиции сильного короля, который в нём главенствовал, однако для слабого короля этот совет становился источником постоянных тревог, ибо уитэны главенствовали над ним и он превращался в пешку в борьбе противоборствующих интересов.

Примечания:

Автор смешивает две разные битвы. В сражении у Рединга уэссексцы, штурмовавшие укрепленный лагерь данов весь день, вынуждены были отступить. Эпизод с мессой (рассказанный Ассером) имел место во время сражения на Эшдаун, действительно закончившегося полной победой англосаксов. Король Этельред, как только месса закончилась, вступил в бой. (Примеч. ред. )

Если и так, Этельред получил раны не в этой битве, а в другой, состоявшейся два месяца спустя. Но реально о причинах его смерти нам ничего не известно. (Примеч. ред. )

Согласно источникам, Альфред приступил к строительству кораблей в 896 г., то есть через двадцать лет после рассматриваемых событий. Однако, вопреки утверждениям автора, корабли у англосаксов были и до Альфреда, и они вполне могли дать отпор викингам на море. В 875 г. победу одержали не фризы-наемники, а англосаксы под предводительством самого короля Альфреда. (Примеч. ред. )

Эта история, рассказанная в XII в. Уильямом Мальмсберийским, не подтверждена свидетельствами более ранних источников. (Примеч. ред. )

Уэссекс — одно из королевств англо-саксонского объединения, которое впоследствии стало основой для современной Великобритании. Альфред Великий управлял королевством в 9 веке и добился его значительного расцвета.

Ранние годы

Будущий правитель был младшим сыном короля Этельвульфа. Благодаря хорошему придворному обучению мальчик знал несколько языков и хорошо освоил философию. По желанию отца еще совсем ребенком Альфред отправился в Рим, чтоб Папа римский благословил его как будущего короля.

Болезненный и слабый, мальчик обладал поистине неукротимым духом, потому старался не отставать в воинских науках от старших братьев и в юности уже воевал в первых рядах, а к двадцати годам уже пользовался заслуженным уважением среди воинов.

Стратегии и войны

Альфред взошел на трон после смерти своего старшего брата и сразу же выступил против старейшин, после чего доверие к нему среди народа существенно упало.

После того, как во время войны с датчанами войско Уэссекса потерпело поражение, король вынужден был выплатить достаточно существенную дань и заключить шаткое перемирие с захватчиками. Пятилетнее затишье дало возможность построить собственный флот в королевстве — он сумел дать отпор викингам и продлить господство в Ла-Манше даже в период правления сына Альфреда, Эдуарда Старшего.

Собрав достаточно серьезную армию, Альфред, тем не менее, предпочел откупиться от викингов, при этом данам он позже нанес существенное поражение и взял клятву прекратить нападения. Однако после роспуска регулярного войска Уэссекса по домам датчане напали на беззащитное королевство и заставили правителя спасаться бегством и жить в хижине бедного рыбака.

Скопив силы, англосаксы сумели дать отпор и заключить мир с викингами, что позволило королевству стать достаточно могущественным. Последние годы король посвятил планированию и организации христианского союза против викингов.

Реформы Альфреда Великого

Одним из наиболее необычных нововведений Альфреда стала военная реформа. Король разделил территорию Уэссекса на округа, где каждый город и хутор должны были обеспечивать армии ежегодно несколько полностью готовых к службе солдат. Часть призванных в армию служила в регулярных войсках, а часть — в гарнизонах. Король первым в истории отказался от народного ополчения, взамен этого создав воинское сословие. Земледельцев же обязали содержать в порядке мосты и оборонительные укрепления.

Альфред ставил королевский суд выше остальных, что позволило ввести новый свод законов, единых для всего королевства. Нарушение закона рассматривалось, в первую очередь, как оскорбление короля, потому каралось строго.

Для возрождения разрушенного войнами хозяйства Уэссекса король приказал отремонтировать дороги, раздавал опустошенные участки земель, всячески поощрял торговлю с другими странами. За счет королевской казны были построены десятки школ и монастырей. Кроме того, образование стало обязательным условием для службы при дворе — неграмотные министры и чиновники были вынуждены срочно заняться грамотой.

Также Альфред Великий всячески поощрял развитие литературы и науки, сам переводил некоторые богословские труды. Именно по его приказу в конце 9 столетия была начата легендарная Англосаксонская хроника.

Когда к власти в Уэссексе пришел король Альфред (871-900), прозванный впоследствии Великим, казалось, что никто не в состоянии остановить датчан. Но к Альфреду со всей Англии стекались люди, жаждавшие отомстить захватчикам. С этим войском ему удалось нанести датчанам несколько поражений. И у норманнов нашлись слабые стороны, которыми мог воспользоваться умелый полководец. Так, скажем, они часто проявляли удивительную беспечность, думая, что никто не осмелится померяться с ними силой. Тут-то и легко было застать их врасплох.

В 879 г. Альфреду удалось заключить с датчанами мир. По нему весь остров делился на две части: юго-западные земли подчинялись Альфреду, северо-восточные - датчанам. Границей стала древняя римская дорога между Лондоном и Честером. Часть страны, оставшаяся у скандинавов, получила название Область датского права, или по-английски - Денло.

Мирную передышку Альфред использовал для того, чтобы создать совершенно новую мощную армию. Раньше в случае военной опасности созывалось народное ополчение. Теперь каждые пять англосаксов вооружали и кормили шестого. Он-то и отправлялся воевать. Что это давало? Во-первых, во время бесконечных войн не все деревенское население отрывалось от земли. Было кому и поле вспахать и урожай собрать. Во-вторых, доходов с одного двора не могло хватить на серьезное вооружение. Если бы в бой отправились шестеро, скорее всего, ни у одного из них не было бы стального меча, стоившего очень дорого. А по новым правилам пятеро могли вооружить шестого не хуже викинга с его обязательным шлемом, мечом и боевым топором из железа. Наконец, этот «шестой» мог все время тренироваться, учиться бою не заботясь о хлебе насущном - за него работали остальные пятеро. Так, сократившись в численности, армия Альфреда стала во много раз сильнее, чем раньше.

Вместе с появлением нового войска произошло очень важное изменение в обществе: оно стало теперь делиться на профессиональных воинов и на крестьян, работавших на них (а значит, и на свою собственную безопасность).

Альфред заметил, что датчане не очень-то хорошо умеют осаждать крепости, и поэтому возвел на границах своих владений немало укреплений - бургов. Король нашел таких корабельных мастеров, что построили ему корабли не хуже, чем у датчан.

Король Альфред заботился не об одном лишь войске. Он был удивительно образованным для своего времени человеком. А в Уэссексе после набегов датчан почти не осталось людей, знавших латынь. Король устроил в собственном дворце школу, сам в ней иногда преподавал, выписывал из других стран образованных монахов и священников, приказывал переводить книги на англосаксонский язык и даже сам выполнил несколько сложных переводов. Он велел записать старые законы англосаксов и собрать сведения об истории Англии. При нем стали вести «Англосаксонскую хронику», в которой год за годом записывались все важнейшие события. Историки очень мало знали бы о средневековой Англии, если бы не эта хроника, начатая при короле Альфреде и продолжавшаяся еще 250 лет после него.